Клыки Асуры
Шрифт:
Впрочем, будет гораздо страшнее, если этого вообще не произойдет. Трон Крома окажется пуст. Покровителя киммерийцев погубит Авар, отправив Великого в скитанья по пустым безднам небытия? И разве может позволить он, сын Киммерии, любимец могучего владыки, этому случиться?
Против воли из легких варвара вырвался тяжкий вздох.
Вендийцы, аквилонские маги и шемиты, наверное, чувствуют то же самое — беспредельную пустоту, хаос разрушения и смерть впереди. Это непременно произойдет, если Хёггсен Богопротивник вырвется на свободу. Поэтому они идут вперед, невзирая ни на какие трудности.
Стоит поддаться искушению, расслабиться
А может, помощь Крома все-таки незримо присутствует?
Владыка Киммерии незримо живет среди них и лично ведет вперед войско, так что наемники Родвара беспрепятственно ступают по землям Ванахейма. Быть может, властелин душ всех варваров сопровождает их в дороге, указывая верный путь?
Все-таки деяния богов до конца непознаваемы, впрочем, как и их вершители. Кажется, ты все про них знаешь — и про их тусклые подземные чертоги, и про армии духов, составляющих их свиту… И все-все про них тебе известно. А вот, оказывается, шагаешь ты по земле, а он рядом — невидимый Кром идет настолько близко от тебя, что ты можешь коснуться его рукой. И нет нигде слепящего сверкания молний, не трепещут небеса, не стонет у стылой земли сонм духов, и не трубит в рог подземное воинство, выходящее из зева раскрывшихся врат… Странные создания эти высшие.
— О, Кром, не оставляй нас в трудный миг, — тихо проговорил киммериец в очередной раз. — Не обдели нас своей помощью, и тогда в назначенное время я появлюсь в твоем подземном дворце в позолоченных доспехах, а в руках буду держать головы тех, кто последними посмел покуситься на твой высокий трон…
Сзади к Конану неслышно подошел Синкху Пленитель. Варвар мог расслышать любой, даже самый тихий звук шагов, но на этот раз он был готов поклясться собственным сердцем в том, что жрец двигался совершенно бесшумно, да еще так, что его дыхание жизни не настораживало попутчика.
— Кажется, ты молился своему богу? — поинтересовался вендиец. — Это так?
— Может и так. Ведь ты все слышал, к чему притворяться, будто бы последние слова долетели до тебя случайно? Не удивлюсь, если ты еще и мысли видеть умеешь.
— Во многом ты прав, мой светлейший друг, и все же не везде. Мысли читать я не умею. Я могу лишь догадываться о том, куда обращены помыслы человека — в добро или во зло.
— А как насчет моих мыслей?
— Если бы я заметил что-то недоброе, я бы не подошел.
— Вот как?
— Прятать мысли позволено злодею, а тому, у кого на сердце нет ничего дурного, нужно научиться открывать свой разум для других, так сказал наш пророк Ррад Нури.
— А ты бы это мог сделать?
— По твоей воле, мой северный брат. Расскажи мне, о чем ты думаешь, и я поделюсь с тобой тем, о чем мыслю я.
— Что ж… действительно, я думал о своем покровителе, Кроме, — согласился киммериец. — А до этого мне пришла в голову мысль, что Авар — безумец, раз уж начал действовать по воле того, кто способен разрушить старый порядок и сгубить нас всех. Вот и сейчас я призываю Крома в свидетели, что жестоко отомщу тому, кто жаждет свергнуть высокого повелителя нашей страны с его законного трона, пусть даже этот человек некогда спас мне жизнь. Перед ним в долгу я, но никак не Кром.
— О, тогда, должно быть, ты представляешь себе, что чувствуем мы, зная,
— Он… справедливый, — немного помолчав, ответил варвар. — Не хороший и не плохой. Он судит всех по заслугам. Когда ты приходишь в его царство после смерти, Кром сам выбирает тебе место — подлецов и трусов кидает в кипящий котел, а смелых воинов усаживает за праздничный стол, точно самых дорогих гостей.
— Должно быть, ваш бог очень мудрый, — рассудил Синкху. — А вот наш Асура не всегда был таким. Когда-то он был злым демоном и питался человеческой кровью, пока питары не разрушили его дворец. Сначала Асура хотел обмануть их, чтобы просто выжить, и притворился добрым. Но потом благие деяния стали все больше и больше привлекать великого, он понял, что способствовать жизни куда интереснее, чем ее губить, что исцелять и просвещать гораздо полезнее, чем увечить, и, таким образом, злой демон превратился в доброго бога. Ты же понимаешь, северный брат, как больно будет нам, его преданным слугам, когда Асура начнет обратное превращение. Нельзя допустить того, чтобы Авар воспользовался священными клыками. Нужно остановить его деяния любой ценой — иначе повсюду распространится смерть и разрушение.
— Об этом нам поведал сам Асура, — поддержал жреца другой Святой Хранитель, Паарадж. — Он чувствует перемены и сильно от этого страдает. Но не за себя — ему жалко нас, ничтожных. Пока еще великий способен переживать, хотя это дается ему с трудом, и он все больше теряет связь со своим добрым обликом. Но вот неумолимый рок приблизит тот час, когда Нидхеггсон возьмет в руки клыки, и тогда…
— Не успеет, — сказал Конан. — Мы не позволим ему.
— Хочется верить, брат мой. Очень хочется. Хорошо, что ты един с нами во мнении. Ни Кром, ни Асура не должны стать жертвами мерзкого чародейства.
— А как же Митра? — подумав, спросил варвар. — У этих темнокожих убийц хранится клинок, который способен прервать жизнь пламенеющего бога. У Митры много почитателей. Если вдруг произойдет страшное, и Высокий сгинет, кто позаботится о них? Не случится ли так, что злополучный кинжал станет его скорой погибелью?
— Истина в мире не всегда понятна, — сказал на это Паарадж. — Вот, например, я тридцать лет прожил на свете, занимаясь тем, что охранял священную реликвию Светлейшего, и только пару лет назад узнал, что Асура — это бывший демон. А что до Митры и таинственного оружия темнокожих, то здесь существует отдельная загадка, разгадать которую совершенно непросто. Жизнь Митры — и клинок, который, возможно, также как и Клыки Асуры, никогда не стоило выносить на дневной свет…
— В любом случае, я им не доверяю. Убийство бога никогда не оправдывается. Если, конечно, он не злой разрушитель.
— В этом ты прав, киммериец. И опять же не совсем. Если бы питары убили Асуру в незапамятные времена, кто бы заботился о Вендии все эти долгие столетия?
— Тогда, выходит, и Хёггсена нельзя убивать?
— Может, и нельзя, — неопределенно ответил Паарадж. — Пока что наш враг не Хёггсен, а его не в меру талантливый ученик.
— Нидхеггсон некогда спас мне жизнь, — вновь вспомнил Конан. — Его бы я не стал убивать, если бы не было на то нужды.