Клыки на погонах
Шрифт:
Я хватаю со стола увесистую баранью ногу и мы с Ходжой следуем за Эквитеем.
Дальше короткая стычка с парой стражников. Они еще не знают, что призрак вернул себе гордое имя короля. А конкретно — выставил старого епископа вон из дворца. Весьма экзотическим способом, надо отметить…
Дальше в голове моей туман. Помню, что Эквитей сражается с каким-то здоровяком в короне. Это, видимо, Герт. А потом не хватает воздуха… В ушах стучат безумные барабаны. Голова, кажется, сейчас взорвется. Кончики пальцев на руках и ногах наполняются раскаленными иглами. Горло сдавливают какие-то мясистые тиски.
Это
Затем вижу, что мимо сваливается кусок черепа. Ругается Наследиев. Он, видимо, отрубил епископу чуток головы.
— Я умираю… — пытаюсь сказать, но получается только жалкое. — Кх-хх-кх-х-х-х…
И тут воздух вновь наполняет легкие. Падаю на каменный бортик и вижу как внизу беснуется толпа.
— Король — не призрак! Призрак — не король!
— Король не умер!
— Эквитей вернулся!
Сквозь болезненную пелену вижу, что монарх вытаскивает меч из позвоночника Шрухана. Толстяк заваливается набок. Щедро истекая кровью из дыры в боку и спине, епископ, наконец-то, лежит без движения.
— Это магический хомункулюс, — говорит Ходжа. — Теперь я кое-что понимаю…
Я тоже прихожу ко многим выводам. Епископ отделал меня так просто, потому что "против искуственно-магического создания, сотворенного на базе мертвого человека или взращенного при нагревании некоторых алхимических элементов", как читали на Курсах Самых Младших Офицеров, "нет никакого спасения кроме магии". Ну а мы, оборотни, с магией немного не в ладах. Можем колдовать только служебные заклинания, да и то с помощью мозгомпьютера. А защитная магия Карателя не помогла — истощился он за добрые десять часов непрерывной драки. Вот с Эквитеем получился совершенно другой разговор. Король полностью нейтрализовал чары, связывающие хомункулюса с жизнью. Монарх-то совершенно невосприимчив к колдовству. Как понимаю, он обладает некой аурой, аннулирующей магию в радиусе полметра от его тела.
— Так вот почему этот трус решил сражаться со мной, — бормочу я. — Против тебя, правитель, у него не было никаких шансов.
— А как же, — Эквитей ставит сапог на объемистый живот поверженного врага и цветет от самолюбования. — Лучшего бойца в Преогаре не найти.
— Да уж… — вздыхаю и оборачиваюсь, чтобы войти обратно в замок. Из окна к нам выбирается звездочет.
— Ваше величество, — говорит он, — звезды немного рассказали мне о том, как избежать конца света.
— Внимательно, — благоизволит выслушать подданного монарх, — слушаю.
Толпа внизу бурлит, взрывается пенными брызгами и ревет сотнями глоток.
— Король вернулся!
Какой-то бард, вероятно, тот самый "самый паскудный в мире" Трупсий, затягивает веселую мелодию:
"Вернулся, свет, в столицу, свет И будет снова с нами, Мы дружно скажем скорби "Нет!", Король, верши судьбами".— Действительно никудышный стихоплет, — заключает Ходжа. — Мало того, что последние слова плохо акцентированы, не созвучны и без надлежащего
— Откуда такая злоба к местному варвару-поэту? И избавь нас от анализа, — скорее прошу, чем приказываю. Сил ни на что большее у меня не остается. — Я помню, что ты являешься одним из организаторов Конкурса Литературной Кинестетики, ученый муж. Но воздержись.
— Ты забыл, что кроме КоЛиКи я еще и преподаю РифЛиСоПЛи в Большом Университете Сил Добра и Зла!
— Давай не будем о твоей, если не изменяет память, кафедре Рифмованной Литературы, Софизма и Политики Либерализма в БУСиДоЗе. Сейчас намного интереснее, что скажет этот парень.
К сожалению, звездочет не рассказывает ничего нового. Это мы и так знаем: существуют три человека, тесно связанные с концом света. Если задуманный проклятым Тугием закон не воплотится в жизнь, то есть принцесса не выйдет замуж за того, кто спас ее от дракона, то всем настанет тотальный каюк.
— А если убить кого-нибудь из причастных? — интересуюсь я. — Магия исчезнет?
— Неизвестно, — Слимаус в раздумьях щелкает ногтями по зубам. — Но можно попробовать…
— Я тебе дам попробовать! — угрожающе рычит король. — Будешь у меня раскаленное железо дегустировать, экспериментатор!
Тем временем на балконе над нами появляется новоиспеченный епископ. Он смотрит на своего короля и провозглашает:
— Правитель Преогара Эквитей Второй — не призрак! — рокочет его голос, усиленный какой-то акустической магией.
— Правитель Преогара вернулся! И он не призрак! — разносит колдовское эхо.
— А как же падающее солнце? — деловито спрашивают из толпы.
— Звери сказали, что короля, королеву и их дочь необходимо убить! — говорят снизу. — Потому как из-за королевской крови солнце ухнет прямо нам на голову.
— Это правда?
Епископ Тлумплин почесывает бороду. Надо отдать ему должное, выглядит он получше толстяка-Шрухана. У того щеки на километр блестели полированными отслоениями жира. Первейший признак взяточника и прелюбодея. А Тлумплин, сразу видно, — едва ли не праведник: тощее лицо, кустистые нахмуренные брови, густая борода и унылый взгляд.
— Правда…
И я его в чем-то понимаю. Он ведь священник — не чета Шрухану. Ему врать не позволено.
— И что, если так? — грозно интересуется Эквитей, нагнувшись с нашего бортика над площадью.
— Дорой тирана? — несмело предлагают из толпы.
Над столицей нависает тишина. Только в далеком лесе слышен рев зверей. Да ветер свистит над крышами.
— Первый кандидат на виселицу, — заключает король. — Кто следующий?
— Только не толпитесь, граждане, — вставляет свои пять золотых Наследиев. — Становитесь в организованную очередь. Чтобы всем места в петле хватило!
Лисоборотень давно вернулся в человеческое обличие, говорит спокойно и уверенно. Монарх если раньше и выглядел немного растерянным, то сейчас, стоя почти на верхушке своего дворца, выглядит совершенно по-королевски. Волевой, поросший недельной щетиной подбородок задран к небу. Серые глаза угрожающе поблескивают, не обещают толпе ничего хорошего. Грудь широко расправлена. К тому же мертвый епископ под сапогом. Кому угодно станет не по себе.