Ключ для пешки
Шрифт:
Уродливое создание подняло голову Яна за волосы, вплотную поднесло кинжал к правому глазу:
— Может, сразу так? — скроб оглянулся на Федю.
— Нет!!!! — Шабуров понял, что до этого момента ему еще не было страшно, и забился в истерике: — Нет… Пожалуйста…
Скроб размахнулся…
— Нет!!! Стой!!! — прокричал Федя. — Стойте… я… только…
— Ты решил отдать Ключ? — скроб опустил кинжал, подошел к Литвинову.
— Сначала развяжите меня… — мысли носились в хаотическом беспорядке. Единственное, что пришло в голову, — попробовать достать камень и позвать Элэйми…
— Зачем? —
— Скажу только когда развяжете.
Скроб медленно провел острым как бритва лезвием по щеке юноши, оставив тонкий и длинный надрез:
— Здесь я устанавливаю правила.
Федя молчал. В висках стучало.
— Понятно, — существо вновь направилось к Яну. Тот, дрожа как в лихорадке, вжался в ствол дерева…
И тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Послышался мощный рев мотора, и на поляну въехал черный «хаммер» с затонированными стеклами. Скробы в страхе бросились врассыпную, а из «хаммера» быстро вылез худенький человечек в обтягивающих джинсах со стразами на карманах, в коротенькой черной кожаной куртке, с противогазом на голове и с большим баллоном в руках. Федя с Яном переглянулись, от удивления и вспыхнувшей надежды забыв о боли. Человечек поспешно открыл баллон, и вся поляна заполнилась ядовитым газом. Скробы попадали один за другим. Ян с Федей закашлялись, задыхаясь, и тоже потеряли сознание.
Федя очнулся первым. В ногах пульсировала дикая боль. Открыв глаза, Литвинов в первые минуты не мог понять, где находится. Потом до него дошло, что он полулежит на откинутом широком заднем сиденье автомобиля. Рядом, все еще без сознания, так же полулежал Ян. Федя попытался приподняться, застонал, и… увиденное в следующую секунду стало самой большой неожиданностью за всю Игру:
— Ирина?!! Рашевская? Я что, умер?
— Успокойся, пока нет.
— Как ты здесь оказалась? — сердце бешено заколотилось.
— Потом расскажу. Федя, как нам обратно вернуться? Вам в больницу надо. Срочно надо операцию делать… — глаза Ириши наполнились слезами.
— Все нормально, больница сейчас будет, — Федя достал камень, сжал его в руке. — Не пугайся, сейчас появится женщина…
Дверца машины открылась. Элэйми тепло улыбалась:
— Теперь двое? Ирина, помоги. Надо достать его из машины.
Федя попытался выползти сам, но сделать это ему все-таки не удалось. Рашевская вышла из «хаммера», невольно задержала на даме, появившейся из ниоткуда, восхищенно-изумленный взгляд. Вместе они выволокли Литвинова на землю.
Не говоря ни слова, Элэйми сделала едва заметное движение рукой, и на джинсах вокруг ран образовались широкие дыры. Ткань в этих местах просто исчезла.
— Понятно… — Эл осмотрела раны. — Это они так кровь остановили… — Она немного помолчала, словно решая, что делать дальше. — Придется потерпеть. Будет немножко больно. — Элэйми сильно прижала руку к ране.
Как Федя ни пытался держаться при Ирише, подавить крик он не смог. Ощущение было, будто ногу отрезают вживую. Рашевская кинулась к нему, опустилась рядом на траву, обняла юношу за плечи, но это мало помогло.
— Может, у вас хоть наркоз какой-нибудь есть?! — не выдержав, прокричала девушка.
— Нет, — отрезала Эл. — Помолчи. Я знаю, что делаю. — Она положила на траву окровавленную пулю. — Слюна слишком глубоко проникла в раны. Здесь состав вещества не такой, как на Земле. Если сейчас полностью обезболить, начнется необратимая химическая реакция, и… Долго объяснять. Иногда жалость бывает губительна. Что ты выберешь: чтобы он снова был здоров или чтобы ему сейчас не было больно?
В бесконечно мудрых голубых глазах Рашевская прочитала настолько глубокое сострадание, что у нее мурашки пошли по коже.
Литвинов, обливаясь холодным потом и понимая, что пережита еще лишь половина кошмара, кинул на даму умоляющий взгляд:
— Минуту… подождите…
— Да ладно! — с мягкой иронией улыбнулась Эл и, без колебаний, приложила руку ко второй ране.
Через несколько минут пытка закончилась. Совершенно обессиленный, Федя хрипло дышал. Ириша, вся в слезах, сидела рядом, судорожно сжимая его руку.
— Все, — Элэйми положила на траву вторую пулю, распростерла руки над Федей.
Юношу окутали уже знакомые свет и тепло. Боль уходила, и Федя ощутил наконец в своей ладони нежные пальцы, которые так крепко его держали. Тяжело дыша, Литвинов закрыл глаза, постепенно отходя от пережитого шока.
— Вставай, — произнесла Эл. — Пора заняться Яном.
Федя сел. От ран не осталось и следа. Ириша, потрясенная всем происходящим, в изумлении смотрела на даму, но вопросов не задавала.
— Спасибо, — Федя поднялся на ноги, подошел к машине, вытащил Яна, который до сих пор был без сознания.
Шабуров пришел в себя от дикой боли, когда Элэйми извлекала первую пулю. Федя едва удерживал друга за плечи:
— Ян, я здесь, потерпи…
Вскоре первый кусочек металла лежал на траве. Ян стонал, покрываясь холодным потом.
— Ян, мы в безопасности, все в порядке… — пробормотал Федя.
— Где мы?.. Кто это был?..
— Подожди, давай сначала пули достанем. Еще одна — и все.
— О Боже, я щас сдохну… А-а-а, черт!!!
Эл прижала руку к следующей ране. Когда она наконец закончила, Ян, в шоке от пережитой боли, задыхаясь, выдавил из себя кривую улыбку и сказал Феде:
— Вот теперь… я вас прекрасно… понимаю…
— Ты неисправим.
— О-о-о, какое счастье! — над Яном распростерся мягкий свет, боль уходила…
— Спасибо!!! — Шабуров вскочил на ноги. — У меня идея! Вы возвращаетесь с нами в наш мир, и мы открываем частную клинику. Через год станем миллиардерами. Извините, я пошутил. — Ян повернулся вокруг себя и удивленно замер: — Рашевская?!
Ириша уже вытерла слезы и счастливо улыбалась.
— Офигеть… Ирин, это что, ты была?! — Ян от удивления не мог прийти в себя. Элэйми подошла к Рашевской, произнесла:
— Я знаю причину, которая привела тебя сюда. Нет причины выше. Тем, что ты сегодня сделала, ты сохранила главную часть себя, без которой жизнь не имеет смысла.