Ключ к счастью
Шрифт:
— А эта женщина?
— Леди Пен уже почти три года вдова. Ее брак с Филиппом, графом Брайанстоном, был высочайше одобрен королевской семьей и, судя по всему, оказался счастливым. Но Филипп рано умер, а его супруга несколько месяцев спустя родила мертвого ребенка. Наследником графского титула и всего прочего стал младший брат Филиппа, Майлз, которым безраздельно управляет, если верить слухам, его мать. Он отменный олух, если пользоваться теми же слухами. Впрочем, — губы посланника скривились в малоприятной ухмылке, — таковыми является большая часть населения
Оуэн подавил усмешку. Господин посланник не слишком удачлив в своей нынешней дипломатической карьере — отсюда его злость, которую он считает нужным скрывать перед близкими людьми. Особенно если те выполняют обязанности тайных агентов.
Дав волю антибританским эмоциям, Ноэль отпил из бокала и, успокоившись, продолжил:
— Мать и сын Брайанстон почти ничем не связаны со вдовой Филиппа. Та не предъявляет никаких претензий по поводу наследства: ни к поместью, ни к титулу вдовствующей графини. Все это она оставила в руках — и на совести — своей свекрови. Другими словами, любовью и согласием в семье не пахнет.
Оуэн кивнул и потер рукой гладко выбритый подбородок.
— Всем этим вы хотите сказать, сэр, что плоды почти созрели и их можно срывать?
Посланник снова усмехнулся, на этот раз весело.
— Не припомню, мой друг, чтобы вы когда-нибудь терпели поражение в роли сборщика плодов, — галантно произнес он.
И опять Оуэн не вернул ему улыбки.
— Я делал это исключительно в интересах своей страны, — сказал он, и было непонятно, вложил ли он в эти слова хоть какую-то долю иронии.
Фраза прозвучала чересчур серьезно, что вполне могло быть объяснимо тем, что, хотя личная жизнь Оуэна д'Арси была для всех почти закрытой книгой (или стала ею после того, что произошло с его женой), посланник все же знал, что этот красивый мужчина ведет, по существу, жизнь монаха (если не считать тех случаев, когда по воле обстоятельств был вынужден играть роль соблазнителя. И, надо сказать, достаточно успешно).
— О, конечно, — поспешил согласиться Ноэль.
— Она хотя бы недурна собой? — лениво спросил Оуэн. — Странное имя. Оно настоящее?
— Ее полное имя Пенелопа. Но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь называл ее иначе, нежели Пен. Даже принцесса Мария. Это домашнее имя, оно срослось с ней… Насчет внешности… Думаю, вы найдете ее привлекательной. Красавицей я бы ее не назвал, пет… Но что-то в ней, пожалуй, имеется… — Было очевидно, что описание внешности затруднительно для посланника. Более решительно он добавил:
— Что я знаю точно, она среднего роста, не толста, но и не худа.
— Звучит не слишком заманчиво, — уточнил Оуэн. — А что вы знаете о ее характере?
Ноэль дернул себя за темную ухоженную бородку.
— Она… она довольно скрытная.
Оуэн не сдержал короткого смешка.
— Я-то надеялся, что вы поведаете мне о ее тайных страстях. Посланник не оценил шутки и только развел руками.
— Могу лишь сказать, она тяжело перенесла смерть мужа и ребенка. Да и любой на ее месте…
Оуэн кивнул головой, вполне соглашаясь, и потянулся
— Что ж, считайте, я получил задание, Ноэль. Думаю, смогу его выполнить и пополнить наши сведения о многих важных вещах. Прощайте.
Дверь за ним захлопнулась. Посланник поднес кубок с вином ко рту. «Конечно, мой друг, ты выполнишь эту маленькую миссию, как и все прочие. Так же успешно. Не сомневаюсь в этом. Господь создал тебя для подобных богоугодных дел. Если, разумеется, считать их богоугодными…»
Он приблизился к окну, увидел, как Оуэн д'Арси в черном плаще с капюшоном на голове выходит из подъезда в сопровождении пажа. Остановившись, Оуэн быстро осмотрелся вокруг — движение, вполне понятное для того, кто смотрел на него сейчас из-за стекла. Какой же лазутчик, шпион, разведчик, тайный агент — называйте как хотите — сделает хотя бы один шаг без того, чтобы не оценить, предварительно и молниеносно не осмыслить ситуацию?..
Оуэн уже быстро шагал в сторону гостиницы «Савой» на Стренде и вскоре стал неразличим в завихрениях снега.
Антуан де Ноэль улыбнулся при мысли, что Оуэн д'Арси может вдруг потерпеть неудачу в деле соблазнения очередной жертвы, имя которой Пен Брайанстон. Но конечно, этого не случится, и тайное досье французского посланника обязательно пополнится важнейшими материалами, добытыми на пуховых перинах в тишине спальни. Содержащими сведения не только о секретных планах принцессы Марии и ее кузена Карла V, властелина Священной Римской империи, но и о внутри британских интригах, затеваемых двумя главными герцогскими домами — Нортумберлендов и Суффолков.
Большой зал лондонской резиденции Брайанстонов на берегу Темзы, неподалеку от Вестминстера, был переполнен. Пен стояла на галерее, глядя вниз, где на фоне дорогих шелков, бархата и камчатных тканей под ярким светом свисающих с потолка люстр сверкали и переливались драгоценности. Отсюда, сверху, все это похоже на гигантский морской вал, который то вздымается, то опадает под ослепительными лучами солнца. Голоса были неразличимы — сплошной гул, временами заглушавший приятную мелодичную музыку, доносящуюся с галереи менестрелей.
Невыносимо жарко было там, где сейчас находилась Пен. Жарко и душно из-за огромных горящих каминов и несусветного количества свечей в канделябрах и люстрах. Зноем веяло и от разгоряченных людей в плотных одеждах. Пен то и дело отирала лоб вышитым платком, она задыхалась.
Зато отсюда было удобнее наблюдать за гостями и за свекровью, вдовствующей графиней Брайанстон, которая пребывала сейчас в дальнем конце зала среди тех, кто окружал принцессу Марию, и, судя по всему, не собиралась оставлять этот круг и подниматься на галерею. Но если бы у нее и появилось по какой-либо причине подобное намерение, ей понадобилось бы не менее четверти часа, чтобы протиснуться сквозь толпу в зале и подняться по лестнице.