Ключ к тайне
Шрифт:
– Спасибо. Что купить?
– Не знаю… а впрочем, купи вина… или что ты будешь пить? Ты же теперь американец.
– Не говори глупостей. Я привезу хорошего вина, как ты любишь.
Рада отключилась и удивленно застыла посреди кухни, позабыв про щи. Он знает, какое вино она любит? Вот странно. Впрочем, если и правда купит ее любимое кьянти, так и прекрасно. Она позвонила на работу Николаю Андреевичу и спросила, не будет ли он против, если сегодня к ним в гости придут ее друзья, они прилетают из Москвы.
Николай
– Ирочка, это же прекрасно! Гости – это хорошо! Так, я уже пишу, диктуй.
– Что диктовать? – растерялась Рада.
– Список, что я должен купить.
– Ну что вы, я сама… – Тут Раде пришло в голову, что старику будет приятно поучаствовать в процессе, но как бы так придумать, чтобы не сильно его обременить… ага! – Николай Андреевич, а вы не могли бы что-нибудь к чаю купить? – попросила она. – Вам виднее, что вкусненького можно найти: мороженое или тортик, на ваш выбор, хорошо? Гостей двое, поэтому много не набирайте.
– Как скажешь, детка. Десерт за мной, договорились.
Рада повесила трубку, вздохнула и стала собираться в магазин – гостей одними щами кормить не будешь, а на ужин они с дядюшкой по обоюдному согласию ели йогурты, так что в холодильнике негусто.
Борис и Скво ввалились в квартиру часа в четыре. Побросали в коридоре сумки, шумно расцеловались с Радой, торопливо помыли руки и рванули в кухню с воплями:
– А покушать дадут? В аэропорту все дорого, в самолете несъедобно; не покормишь – помрем с голоду!
Рада налила гостям по тарелке супа и, пока они жадно ели, с любопытством разглядывала приятелей. Скво выглядела точно так же, как и последние десять лет: черные прямые волосы, смуглая кожа, искусно подчеркнутые гримом глаза кажутся бездонными темными омутами. Одежда темных тонов и дизайнерские украшения: обвившаяся вокруг запястья змейка из серебра со сверкающими красными глазами, крупный черненого серебра перстень, украшенный таинственными символами, и длинные звенящие серьги с бирюзой. Борис изменился: он теперь не носил очки, темные волосы отрастил и собирал в хвост, и его джинсы и толстовка вызвали в памяти Рады старомодное словечко «хиппи».
Рада порадовалась привезенному Борисом кьянти и даже попробовала его, а Скво, едва перекусив, прочно обосновалась в кабинете у дяди, медленно двигаясь вдоль полок и изредка издавая восторженные звуки. На всякий случай Рада велела ей заложить руки за спину и ничегошеньки не трогать, застращав тем, что дядя помешан на своей коллекции, все у него переписано и каждая вещь имеет свое место. На самом деле это была ложь наглая, ибо дядюшка, скорее всего, вообще не помнил половины того, что там у него хранилось на полках. Во всяком случае, не далее как вчера вечером Рада прибежала к нему в комнату, испуганная грохотом, часов в одиннадцать вечера. Николай Андреевич воззрился на нее с виноватым
– Я напугал тебя, детка? Ты уж прости старика.
– Вы не упали? – Рада с беспокойством смотрела на перевернутый стул и рассыпанные по полу книги и обломки то ли камней, то ли керамики.
– Нет-нет, просто положил неаккуратно вещи на стул, вот и опрокинулось все. Мне бы надо найти такую коробочку, серенькую. Там образцы из раскопок под Инстербургом. Нынче-то он, конечно, Черняховск, но мне со старинными названиями проще.
– А большая коробочка? – поинтересовалась Рада, озирая стеллажи.
– Ну, не очень… как для обуви.
– Летней или зимней?
– Пожалуй, скорее зимней, – задумчиво произнес дядя.
Рада вздохнула, выволокла из угла стремянку и полезла наверх. Коробочка нашлась часам к двенадцати, а потом до часу ночи они разгребали беспорядок, причем дядя нашел еще пару давно потерянных экспонатов, чему ужасно обрадовался.
Но все же, имея дело со Скво, Рада решила, что лучше перестраховаться. Подруга, как человек думающий о вечном и погруженный в глубины астрологии и хитросплетения судеб, могла и позаимствовать что-нибудь.
Сама она отправилась на кухню накрывать стол к торжественному ужину. Она уже вполне освоилась в квартире и без труда нашла в шкафу кружевную скатерть и стильный фарфоровый сервиз. Дебоша не предвиделось, но все же Раду одолели сомнения: а вдруг Тереза использовала фарфор только для каких-нибудь суперважных случаев? Она позвонила Николаю Андреевичу, который, едва выслушав, воскликнул:
– Ирочка, не выдумывай! Тереза любила гостей и обожала, когда стол накрыт красиво! Посмотри в том же шкафу, где скатерть, внимательно: там еще кольца для салфеток есть и свечи…
Рада решила, что это неплохая мысль. И действительно, просторная кухня, обставленная добротной и дорогой мебелью, вполне тянула на столовую. Так пусть будет красиво. Цветов бы… но цветов Борька купить не догадался, и Рада водрузила на стол круглое блюдо с разновысокими толстыми свечами. Она аккуратно вдевала салфетки в кольца и раскладывала их на столе, когда Борис, который приплелся за ней в кухню, фыркнул:
– Золушку изображаешь?
– Не говори глупостей. Николай Андреевич милейший человек, и если я могу сделать для него что-то приятное – почему нет?
– И долго ты собираешься работать у него горничной и кухаркой? – не унимался приятель.
– Ирзов, тебе что, турбулентность мозги повредила? Или ты там в своей Америке подвинулся на классовой почве? – рассердилась Рада. – Повторяю для тупых: никто меня это делать не заставляет, ясно? Я и дома всегда с удовольствием занималась хозяйством… пока было для кого, – закончила она и сразу как-то сникла.
Борька глянул жалостливо, решил сменить тему и принялся развлекать рассказами из американской действительности: