Ключ от Дерева
Шрифт:
Гвинпин молча выслушал поучения приятеля. Хотя он и не со всем согласился, он уже успел привыкнуть доверять Лисовину во всем, что касалось их пути, поэтому только кивнул и побрел к привычному для успокоения нервов занятию – поковыряться в стволе какого-нибудь дерева потрухлявей. Выбрав подходящий тополь, Гвинпин вздохнул, закрыл глаза и с наслаждением погрузил нос в подгнившую древесину.
Лисовин молча смотрел на новоявленного дятла, и вдоль его широкого лба пролегла глубокая морщина. Перед ним лежала разделанная куропатка, внутренности он подвесил на ветку, невысоко, для зверья малого или птицы какой. Сильные узловатые пальцы друида, не боявшегося ни зверя, ни человека, противостоявшего за долгие годы служений и лесования
Большая красноватая птица, мерно взмахивая сильными крыльями, медленно летела над лесом. Под ней простиралось необозримое море буроватых сосен с зелеными пятнами орешника и ясеня, под правым крылом текла туманная река, берега с залысинами отмелей тянулись плавной извилистой линией. Птица спешила на север, и на дымящийся внизу на полянке костерок она не обратила внимания.
Человек по имени Птицелов крепко спал под кустом, его тело изрядно натрудилось за день. Рядом в шалаше спали еще двое, на траве валялись птичьи косточки и сизые с отливом перья. Через полчаса угрюмый и небритый человек с лихорадочным блеском в глазах должен был их разбудить, дорога не ждала. Он сидел и тихо покашливал – болезнь отпускала медленно и неохотно, как затянувшаяся зима.
В тенистой чаще, поросшей сплошным ковром папоротников, на спине лежал человек, закутанный в черный плащ. Черная полумаска скрывала его лицо, на руках были надеты матерчатые рукавицы, больше сродни перчаткам, не слишком уместным в диком лесу. Широко раскрытые глаза – устремлены в небо. По его щеке тихо полз зеленый лесной клоп, плоский, как листочек, этакий маленький бурый ноготок в крапинках. Он смело продвигался вперед, потому что человек лежал, не шевелясь, даже ноздри его были неподвижны, к тому же в темных глазах лежащего человека не отражалось синее облачное небо, упорно просвечивающее сквозь сосновые кроны.
Где-то далеко одиноко стоящий дом Коростеля утопал в зарослях черемухи, над которой повисло басовитое гудение пчел и шмелей. Изредка белопенные ветви посещали первые бронзовки, но время их еще не пришло – сирень только-только вывесила тощенькие кисточки, которым в скором будущем, у границы лета, предстояло налиться цветом и залить двор медвяным ароматом. Ставни были закрыты – гостей никто не ждал.
В опустевшем замке храмовников было тихо. Лесные голуби, облюбовавшие высокие карнизы башенных окон, грелись на солнце, чинно вышагивали по подоконникам, бродили друг за другом во дворе. В небе над двориком часовни кружили несколько влюбленных голубиных пар. Горлинки, не очень охотно селящиеся в людских домах, пусть и заброшенных, уже давно свили гнезда в высоких минаретах покинутой твердыни, здесь выросло уже не одно поколение пугливых вяхирей и смешалось с домашними сизарями – местными старожилами. Цветочные венки на полу часовни медленно гнили в сыром воздухе, распространяя вокруг причудливые удушливые ароматы. Меж букетов шныряли вездесущие крысы, привлеченные необычными запахами, однако поживы длиннохвостым грызунам в замке не было уже давно, и умные животные потихоньку переселялись в амбары и подполы окрестных деревень. Звериное чутье, стократ усиленное постоянной борьбой с человеком за выживание, безошибочно подсказывало крысам, что в замке вряд ли кто уже захочет селиться в ближайшие годы.
Рыбака первым увидел Збышек. У пологого берега по колено в воде немолодой уже и слегка сутуловатый человек вынимал из переметов широких трепещущих плотвичек. Он не обратил внимания на проходящих. Илистый берег, видимо, был полон невидимых ямок, затянутых
– Отец… – прошептал он дрожащими губами, чувствуя странный холод в животе и выше. Незнакомец, однако, его услышал и внимательно оглядел Коростеля с головы до ног. Затем он молча отрицательно покачал головой. С его соломенной шляпы с широкими полями сей же час слетела большая рыжая стрекоза-коромысло и, недовольно треща жесткими крыльями, закружила над ним, примериваясь поудобнее присесть обратно.
– Ты ошибаешься, парень, – негромко проговорил рыбак, улыбнувшись Яну краешками губ. Он без боязни окинул вооруженных друидов спокойным, несколько даже безмятежным взором. – Ты, наверное, меня спутал. Я не твой отец.
Ян опустил голову. Мужчина был очень похож, но были в его лице и такие черты, которых Ян не помнил у своего отца. Збышек ободряюще обнял Коростеля за плечи и что-то тихо зашептал ему на ухо. Слегка балансируя, мужчина выбрался на берег с увесистым мешком рыбы и подошел к Яну.
– Не переживай, приятель, может, еще найдешь своего родителя, коли потерял, земля-то ведь широкая, большая, – дружески молвил он. – Идете-то издалече?
– Порядком, – откликнулся Травник.
Рыбак согласно кивнул.
– Ну, тогда милости просим, как говорится, к моему шалашу, – пригласил он. – Ухи отведаете, отдохнете с дороги.
– Добро, – согласился Травник, оглянувшись на остальных. – За гостеприимство спасибо. Не откажемся и от рыбки. А тебе не встречались ли наши приятели, пройти должны были здесь полсуток назад, числом семь?
– Приятели, говоришь? – усмехнулся мужчина.
Мгновение они с Травником смотрели друг на друга, оценивая, прикидывая, изучая.
– Об этом мы поговорим за чаем, – спокойно и буднично сказал незнакомец. И тут же словно некий великан вдруг тихо накрыл друидов большой мягкой ладонью, и всех неудержимо потянуло в тепло и уют, захотелось дымящейся чашки, блюдца со старым, засахарившимся вареньем, распахнутого окна и длинной, неспешной беседы. А перед ними уже лежала неприметная, утопающая в подорожниках и лебеде тропинка. Травник первым вступил на нее вслед за рыбаком. Тот сделал рукой приглашающий жест, привычным движением надвинул поглубже соломенную шляпу и уверенно зашагал вперед, туда, где вдали рыжела сосновая чаща.
В этот миг далеко от них на берегу сидел Коротышка в разноцветной одежде со стеклянными шариками и диковинных остроносых туфлях. Увлеченно высунув кончик языка, он рисовал кривой веткой на речном песке профиль конской головы со спутанной гривой и чуткими острыми ушами. Он ждал Лисовина и Гвинпина. Речные волны лениво лизали песчаную отмель, но стереть рисунок воде не хватало сил.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МОРСКАЯ ЗВЕЗДА
ГЛАВА 1
ЛИСТЬЯ И ДОЖДЬ
Посреди изумрудно-зеленого буйно разросшегося сада со множеством расходящихся тропинок, утопающих в густой траве, стоял невысокий деревянный столик. Его круглые бревнышки глубоко вросли в землю, серый мох слегка тронул их по краям, и стол казался естественным продолжением густого древесного шатра, окружавшего его со всех сторон. Деревья прикрывали густыми кронами от легкого майского дождика двоих собеседников, уютно устроившихся на широких скамейках друг против друга. Оба были в свободных широких балахонах, словно только что из бани, перед ними тихо курился объемистый глиняный сосуд с горячим напитком. Они неторопливо беседовали. Шорох дождя не был помехой разговору, скорее наоборот – порождал в душах покой и умиротворение.