Ключ Времен
Шрифт:
Возле оставленной три дня назад деревеньки ему довелось убить волка. Самого обычного. Правда, волк был матерым, сильным зверем с совершенно белой шерстью.
Потому-то местные мужики и не решались загнать и заколоть его сами — сочли оборотнем, колдуном с болотного острова. На вече они порешили, что проще заплатить заезжему воину, нежели рисковать получить посмертное проклятье на свои головы. В результате капитал Олега пополнился на несколько серебряных чешуек, [2] а на ноге появилась новая ссадина.
2
Чешуйка —
И ведь предлагали мужики остаться переждать непогоду! К вдовице симпатичной на постой определили. Нет, не послушался мудрого совета. Странное чувство томило его, словно кто-то в путь кликал. Никак не мог ведун усидеть на месте. Вот так и оказался на этой дороге, из-за ливней совершенно пустынной.
— Не везет, — сделал окончательный вывод ведун и тронул пятками коня, посылая его вперед.
Земля от дождя раскисла и представляла собой болото, которое протестующе чавкало под копытами. Промокшие шаровары противно липли к ногам, холодные капли, то и дело попадающие за шиворот, стекали по спине. Олег тоскливо оглянулся на обступавшие его скалы и торопливо натянул поводья: на высоте примерно его роста, на камне за скалами, плясали огненные блики.
— Уже кое-что, — пробормотал ведун. — Коли люди добрые, так к огоньку должны пустить. Коли тати лесные… — Он нащупал рукоять сабли. — Коли тати, мы тоже что-нибудь придумаем.
Олег спешился, откинул со лба мокрый волос и воодушевленно принялся карабкаться по скалам, придерживая рукой саблю. Вскоре впереди открылся вход в пещеру. Веселое пламя костра в центре довольно большой пустоты освещало упитанного бородатого мужичка в длинной рубахе, выпущенной поверх шерстяных штанов грубой вязки. Тот негромко напевал и помешивал в котелке какое-то варево, от которого распространялся одуряюще мясной запах. Олег невольно потянул носом.
— Ну что стоишь там, ведун? Проходи, попробуй кашу. — Мужик обернулся и посмотрел Середину прямо в глаза. На вид ему было лет тридцать-сорок — с бородой и усами возраст не особо и определишь. Голубые глаза смотрели пронзительно, словно пробивая насквозь до самого сердца. Олег слегка смутился, так как полагал, что подобрался незаметно.
— Приглашения жду, — недовольно буркнул он, входя в пещеру. — Мир вашему дому, хозяин.
— Присаживайся к котлу, — кивнул мужик. — Небось, озяб с непогоды. Похлебай горяченького.
— Да кони у меня там.
— Ништо, — усмехнулся хозяин. — За конями ужо приглядят.
— Да ну? — Ведун, не привыкший в этом мире к добрым сюрпризам, положил руку на рукоять сабли.
— Небось, Олег, не пропадут лошадки, — усмехнулся мужик, с чувством облизывая ложку. — А на пустое брюхо и говорить тоскливо. Садись, угостись, чем боги поделились.
— То верно. — После короткого колебания ведун отпустил саблю и вынул из шитого на заказ замшевого чехольчика серебряную ложку. — Да будет всегда сытость в этом хлебосольном доме.
Не нужно было обладать большим умом, чтобы понять: если в этой пещере знали его имя, то и появления ведуна ждали. А коли ждали
Мужичок, огладив пышную, лежащую лопатой бороду, тоже достал ложку, и они, придвинувшись к котелку, в две руки принялись наворачивать густое варево. Когда котелок опустел, хозяин аккуратно убрал ложку, опрокинул к стенке котелок, сгреб в кучу угли и повернулся к гостю:
— Много слышал о тебе, ведун Олег.
— Я тоже о себе немало наслушался, — скромно кивнул Середин.
— Это хорошо, — ничуть не смутился мужик. — Потому как нужда в тебе возникла, ведун. У местного князя сын пропал, и пропал не без помощи волшбы непотребной. Возьмешься помочь ему? Я путь тебе укажу.
Олег не успел ответить, так как в пещеру вошла девушка с луком в одной руке и подстреленным зайцем в другой. Она молча смерила взглядом ведуна и, не сказав ни слова, прошла в глубь пещеры.
— Не было нужды охотиться в дождь, Кира. — Мужик кивнул на пустой котелок: — Почему каши не захотела?
— Извини, волхв, — сказала она, не поднимая глаз.
— Коней укрыла?
— В соседнем гроте стоят. Воды им налила, овса позже задам.
— Так как, ведун? — повернулся к Олегу мужик.
— А никак, — отмахнулся Середин. — У князей, знамо дело, и без нас дружинников-волхвов в помощниках хватает. Обойдутся. А ты, стало быть, волхв? — Олег окинул мужика взглядом еще раз, но ничего нового не углядел: все та же русая борода лопатой, простецкая рубаха, волосы на лбу перехвачены тонким ремешком. — Не ожидал.
— Не любишь, что ли, князей, ведун? — удивился ответу хозяин пещеры. — Чай обидели чем?
— Обидеть меня трудно, волхв, — улыбнулся Середин, — а любви к княжьему племени у меня и вправду нет. Гонору у них много, благодарности мало. Живут так, словно весь мир у них в должниках ходит. А я, понимаешь, в должниках пребывать не люблю. Все же странное для волхва место ты выбрал, мил человек. Ни святилища здесь, ни рощи.
— Отчего странное, ведун? — пожал плечами волхв. — Место тихое, а святилище… Так для нас весь мир — святое место. Живу при дороге, путников исцеляю, порчу снимаю, скот от крикс да старухи-Морухи оберегаю, детей грамоте учу. Хорошее место. А на князя нашего ты зря наговариваешь. Наградит честь по чести. Из-за кровинушки своей над серебром давиться не станет.
— Ну извини, коли с князем обидел. Да только не тянет меня в княжеские-то палаты. С простыми людьми и говорить проще, и ласки больше, и радость у них чище. А серебро… Ты знаешь, волхв. После того как переступаешь порог бедности, серебро перестает казаться столь уж важным в этом мире.
— Бедности души, — тихо поправил хозяин пещеры.
— Чего? — не понял Олег.
— Бедность не в кошельке таится, ведун, — пригладил свою окладистую бороду волхв. — Бедность душевной токмо бывает. Коли у человека душа чистая да настоящая, он хоть и с голоду подыхать станет, а души своей за любые самоцветы не сменяет. А коли беден смертный душой, то будь у него хоть все подвалы златом забиты, а он все едино ради лишней гривны на любую подлость пойдет, нутром наружу вывернется, змеей подколодной ползать станет.