Ключ

Тойн Саймон

Когда Хайд вышел из столовой и, набрав персональный код, вступил в свои владения, в центр службы безопасности компании, стало еще на несколько градусов прохладнее. У сотрудников повыше рангом кабинеты находились дальше по коридору: кондиционеры там работали беспрерывно, а шум из столовой не долетал, — но Хайду и здесь очень нравилось. Место, которое он занимал в компании, предполагало, что в случае неприятностей его выгонят одним из первых, — но пока, правда, никаких неприятностей не ожидалось. Отсюда до сирийской границы было семьдесят километров, столько же — до ближайшего города. Повсюду были базы фидаинов [37] — патриотов, борцов за свободу, сражавшихся за то, чтобы изгнать из своей страны захватчиков с Запада. Хватало и ловцов удачи, уголовников, которые старались выкрасть

важнейших специалистов богатых западных компаний, процветающих в условиях непрочного мира. Честно говоря, Хайд сомневался, что те или другие осмелились бы напасть на этот лагерь.

37

Так обычно называют арабских партизан, борющихся за независимость Палестины. В данном случае термин распространен и на партизан Ирака. Арабское слово «фидай» означает человека, жертвующего собой во имя других или ради правого дела.

Свою основную работу в качестве главы службы безопасности он проделал еще до того, как в землю был вбит первый колышек. Вся могучая строительная техника и бронетранспортеры прошли, по его настоянию, через самые густонаселенные пункты по пути следования — пусть все видят, какую огневую мощь и какое количество людей перебрасывают в пустыню. Теперь же, зная, какими возможностями располагает лагерь, ни один человек в здравом уме даже не попытается вступить с ними в схватку — вокруг хватало объектов, защищенных гораздо слабее, нападение на которые сулило легкую добычу.

В помещении пункта управления целая батарея мониторов передавала изображения с камер видеонаблюдения, размещенных в важнейших точках по всему лагерю. По ночам те из них, что шли по периметру, переключались на инфракрасные частоты, превращая пыльно-коричневый цвет пустыни в призрачно-зеленоватый. У мониторов сидел Тарик, один из нанятых Хайдом местных жителей. Он даже не поднял головы, завороженный однообразием изображений на экранах.

Хайд повалился в кресло за своим столом и бросил свернутый в трубочку номер «Ю-Эс-Эй тудэй» рядом с замотанным в мешковину камнем. Газету он сначала хотел отправить прямиком в мусорную корзину, но потом сунул ее в ящик стола — так, на всякий случай. Подвигал мышкой, выводя компьютер из спящего режима, и вошел в свою электронную почту. Здесь стояли хорошие брандмауэры: спама он вообще никогда не получал, а единственный способ прислать на его ящик сообщение — адресовать письмо непосредственно Хайду и отправить с IP-адреса, зарегистрированного системой. Такие данные мало у кого были, а потому сообщений Хайд почти никогда не получал. Он понял, что ищет письма от Ванды, но после бумаг о разводе она ему больше ничего не присылала. Правда, одно письмо в ящике было — внутреннее, от доктора Харзана, главного начальника всей экспедиции. «Только что вернулись из пустыни. Принесите находку в центр управления сразу, как только появитесь», — написал он.

Хайд со вздохом встал из-за стола. Не то чтобы ему не нравилось получать приказы — за шестнадцать лет в армии он к этому вполне привык, — но его все еще раздражало, что командует им штатский. Прихватив сверток в мешковине, он вышел в коридор.

Когда Хайда принимали на работу, его сразу предупредили о том, что придется иметь дело с ценными артефактами. Тогда он не придал этому никакого значения. Он всегда считал, что если уж копаешься в земле, то всегда можешь наткнуться на какие-то древности, за которые даже есть вероятность что-то выручить. Но Хайд совершенно не представлял себе, что может быть общего между бурением нефти и покупкой на «черном рынке» за бешеные деньги археологических находок. Однажды он задал этот вопрос доктору Харзану. Тот ответил: ему платят не за то, чтобы он думал, а за то, чтобы выполнял приказы и помалкивал. Хайд так и поступил — он помалкивал обо всем, что касалось этих археологических находок, помалкивал о лагере и о том, что испытывает сильнейшее желание сунуть в задницу доктору Харзану боевую гранату и столкнуть его с обрыва.

Он добрался до центра управления (в самой прохладной части коридора), постучал в дверь и подождал, пока ему ответят. Даже занимая пост начальника службы безопасности, Хайд не имел ключа от этого помещения. Внутрь могли входить только сам Харзан и два его помощника — Блайт и Ротштейн, проводившие почти все дни где-то в бескрайней пустыне. Там они, подобно заросшим волосами проказливым детишкам-переросткам,

копались в песке, причиняя вечные хлопоты службе безопасности. Почему они не могут сидеть в удобном и безопасном лагере, как все остальные, Хайд не понимал — это было выше его понимания. Все в лагере называли эту руководящую троицу не иначе как «волхвами» — за глаза, конечно, потому что ни один из троих не обладал чувством юмора. Они здесь распоряжались всем — это Хайду предельно ясно дали понять при приеме на работу. Похоже, что три «волхва» и их погоня за журавлем в небе были важнее, чем нефть, которую они искали. Как-то раз Хайд заглянул одним глазком в их личные дела — попытался понять, почему они такие важные шишки. Он надеялся, что сможет пролить немного света на неясные вопросы, однако полученная информация еще сильнее сбила его с толку. Ему казалось, что они должны быть какими-то крутыми геологами с длинным послужным списком, отыскавшими целое море нефти там, где никто другой этого не смог сделать. Но все трое оказались университетскими учеными с докторскими степенями по древней истории, богословию и археологии. Хайд так и не понял, каким образом это может помочь найти «черное золото». Но опять выходило так, что он поставил все, что у него было, на черное, а шарик, наверное, вот-вот остановится на красном.

Защелкал отпираемый замок, в щель просунулась бородатая физиономия доктора Харзана. Темные круги под глазами делали его похожим на панду.

— Заносите, — сказал он и открыл дверь пошире, чтобы Хайд мог пройти.

Хайд вошел и остановился у стола в центре комнаты. Двух помощников доктора здесь не было, но Хайд уловил оставленный ими запах. Оба курили трубки, и запах крепкого табака все еще висел в воздухе. Хайд всего лишь второй раз заходил в помещение центра с тех пор, как тот стал функционировать, и беспорядка с прошлого раза здесь значительно прибавилось. Повсюду были свалены напечатанные на принтере бумаги, сейсмические карты — местами они расползлись по полу. Одну стену закрывала большая топографическая карта, вся утыканная булавками, словно дикобраз, и усеянная цветными наклейками и фотографиями ночного неба, на которых специальным карандашом были обведены разные созвездия. На главном столе суперсовременные ноутбуки соседствовали со старыми чашками для кофе и каменными табличками, похожими на ту, что принес Хайд. Сюда не впускали даже уборщиков, поэтому воняло в комнате сильнее, чем в студенческой раздевалке.

— Покажите, — распорядился доктор Харзан.

Хайд передал ему сверток и стал смотреть, как Харзан разворачивает ткань. Глаза у босса при этом блестели, как у наркомана, который спешит добраться до порции крэка. Но когда он рассмотрел содержимое, лицо его вытянулось.

— Это не то, что нам обещали, — констатировал Харзан. — Слишком недавняя вещь, она не может представлять интерес. — Он показал табличку Хайду, словно непонятливому студенту, только что провалившемуся на зачете. — Написано по-аккадски, это не древнейшая клинопись, да и расположение символов не образует «тау».

— Меня послали купить находку, — ответил Хайд, стараясь, чтобы голос не звучал сердито. — Я ее купил.

— Не ту купили. Толку от нее никакого. — Босс швырнул табличку на стол так, словно это была дешевая книжка в бумажной обложке, и отвернулся. — Займитесь своим делом. Одного шофера поймали, когда он воровал бензин и продавал кочевникам. Сейчас он сидит в карцере. Ступайте и разберитесь с ним, это как раз по вашей линии. Выходя, не забудьте захлопнуть дверь.

По растрескавшейся от жары земле Хайд прошагал к самой высокой наблюдательной вышке, одновременно служившей здесь и тюрьмой. С раскрасневшегося лица лил пот, словно вся кровь вскипела от злости. Призрак подменил камни и выставил его круглым идиотом! Хайд ударом ноги распахнул дверь.

— Открой, — приказал он, кивнув охраннику на запертую дверь выложенной кирпичом камеры, устроенной в фундаменте вышки.

Охранник повиновался.

В камере на деревянных нарах лежали больше двух десятков иракцев.

— Вот этого возьми за руку и крепко держи ее на нарах, — приказал Хайд. Ему не хотелось попусту терять время с мелким воришкой, нужно было свести более важные счеты. Охранник сделал, что было велено. Хайд вытащил из-за пояса нож, воткнул в доску между пальцами арестованного. Тот заскулил, глядя на нож расширившимися от страха глазами.

— Так ты крал бензин у компании, да?

— Не крал, — ответил перепуганный пленник. Его слова звучали сразу и как ответ на вопрос, и как мольба.