Ключ
Шрифт:
– Работа такая, - сердито бросила Мила и, почувствовав под ногами песок, отцепилась от мага и зашагала к костру. Переодевшись в сухое, они немного согрелись и в хмуром молчании отправились в город.
– Мила, а где тебя Бесс таскал?
– желая разрядить обстановку, спросил Лесс.
– Нигде, - ответила девушка, трясясь в седле позади мага, стараясь держаться за что угодно, лишь бы не за него.
– У нее в гостьях, вместе с Максом и Хаккеном.
– Макс - это Максия?
– осторожно спросила Маришка.
– А кто такой Хаккен?
– Мерзкий противный старый хрыч, - стуча зубами, ответила Мила. Девушку бил сильный озноб, и в глазах рябило.
–
– Наверное, он тоже был Ключом, просто об этом никто не помнит. Лесс, прекрати смотреть на меня как на умалишенную.
– С чего ты взяла?
– неискренне удивился Лесс, ехавший позади всех.
– Я чувствую, - устало пробормотала девушка и прижалась лбом к спине мага.
У Брайаса на секунду сердце в комок сжалось, даже дышать трудно стало, и мизинец, где раньше перстень был, будто огнем обожгло. Остановив Призрака, он ссадил слабо сопротивляющуюся девушку на землю.
– Брай, ты что делаешь?
– вампиры недоуменно следили за действиями мага.
– Ей плохо, - бросил он, осматривая лицо и шею девушки.
– Очень плохо.
– С чего ты взял? Может, она просто устала?
Но Брайас только покачал головой:
– Перстень, Лесс, перстень.
Он показал другу правую руку девушки с потемневшим перстеньком на безымянном пальце. Взяв левую руку, он обнаружил три неглубоких пореза на ребре ладони, чуть вздувшихся и почерневших. Маг произнес заклинание очистки - простое и сильное - но никакого эффекта не последовало, тогда он попробовал другое, сложнее, затем еще сложней и сложней. Его лоб покрылся испариной, а пальцы мелко дрожали, когда яд лиловыми капельками проступил на ранках и вместе с кровью вытек на землю.
Маришка помогла перевязать руку Эмили, а Лесс усадил ее перед собой. Сам маг с трудом забрался в седло и долго, будто пьяный, шарил в поисках поводьев. Наконец, когда Маришка подала их ему, кивком поблагодарил ее и направил Призрака шагом в сторону города. Вампирам даже пришлось ехать с боков от него, чтобы, в случае чего, не дать магу свалиться на землю.
В городе их уже ждали советники и жрица, обеспокоенные исчезновением Правительницы и Лесса. Ванда с тревогой смотрела на приближающихся всадников - внутреннее чутье просто кричало ей во всю глотку, что вот оно! Вот странная, необъяснимая, всепоглощающая Сила! Но ничего необычного не было - все тот же Лесс, все та же Маришка - их она знала еще с младенчества, они оба выросли у нее на руках. Мага она тоже хорошо знала, к тому же виделась недавно, и никаких изменений не заметила. Но среди них была еще одна фигура - девушка, лет двадцати, светловолосая, миловидная. На вид - сама безобидность, но жрица не была бы Верховной, если бы верила только тому, что говорят ей глаза. Поэтому, едва узнав, что случилось, тут же предложила перенести девушку к себе:
– Ей необходимо лечение и уход, - не терпящим возражения тоном заявила она.
– К тому же, я полагаю, они с Брайасом даже не обручены, поэтому не могут находиться под одной крышей, так что лучше будет, если она поживет у меня.
И Лесс, и Маришка были удивлены таким предложением жрицы - прежде Ванда никого не пускала в свое жилище - небольшой пристрой при храме, поскольку считалось, что только посвященный может проникнуть туда. К тому же жрица всегда ставила хитроумный магический замок, который ни Лесс, ни Маришка не могли взломать, когда были детьми. Правительница даже не смогла припомнить, доводилось ли ей бывать у Ванды дома - нянька всегда была при ней, во дворце, или же просила
– Конечно, Ванда, - согласилась она.
– Думаю, для Милы будет лучше, если за ней поухаживает настоящая травница. Брайас сейчас немного не в форме.
Маришка покосилась на мага - верховая прогулка нисколько не улучшила его состояния, скорее наоборот, он стал еще более бледный и едва держался в седле. Лесс передал Милу одному из прислужников Ванды, а сам помог другу выбраться из седла и отвел его к себе домой.
***
Служка принес тело девушки к порогу обители Верховной жрицы и, оставив ее там, удалился. Убедившись, что он ушел, Ванда подхватила Милу под мышки и колени и легко затащила в дом. Уложив девушку на лежанку, жрица проверила, действительно ли она без сознания, и принялась доставать с полок все необходимое для ритуала и опускать по очереди в широкую, неглубокую чашу.
Наконец пришла пора главного ингредиента. Подойдя к стене, жрица трижды провела указательным пальцем по краю одного из камней и еле слышно прошептала, затем ее рука легко прошла сквозь него и вынула из тайника небольшую шкатулку. Открыв ее, Ванда вытащила тонкий, матово-черный кинжал, затем подошла к девушке и сделала аккуратный надрез на ее ладони. Появившаяся кровь тут же впиталась в лезвие, не оставив на руке и следа от пореза. Опустив кинжал в чашу, Ванда начала читать заклинание...
Когда действие заклинания прошло, кинжал и чаша были отмыты, а комната проветрена, Верховная жрица Орры опустилась на кресло из шкуры мантихоры и задумчиво посмотрела на спящую девушку. Она понятия не имела, что это такое, во всяком случае, не обычный человек - это точно. Прикрыв глаза, жрица вновь и вновь возвращалась к картинам, увиденным ею в чаше: этой девочке еще предстоит сыграть важную роль в судьбе всего мира. Впереди ее ждут приключения и нелегкие испытания, на которые, пожалуй, даже она, Ванда Оррская, ни за что бы не согласилась. Что ж, остается надеяться, что в нужный момент, эта девочка сможет принять правильное решение.
***
Мила очнулась ближе к вечеру, уставшая и разбитая, как будто не валялась на лежанке полдня, а вспахала как минимум два гектара сплошных буераков, таща плуг на себе. Куда она попала, девушка не знала: представшая ее глазам комната напоминала жилище искателя приключений или очень отчаянного боевого мага.
Над лежанкой, на которой она спала, висела огромная, во всю стену, чешуйчатая шкура смолянисто-черного цвета с тонкой фиолетовой прожилкой. У противоположной стены стояло два книжных шкафа, заполненных толстенными старинными книгами в кожаных потертых переплетах, диковинными саблезубыми черепами, бронзовыми чашами странной формы, подсвечниками с оплавленными свечами. Между шкафами стояли кресло, обитое рыже-палевой шкурой какого-то животного, и небольшой столик. Другой стол, побольше, стоял под окном и был завален всевозможными высушенными растениями, ступочками с пестиками, пакетиками, свертками и стеклянными пузырьками.
Но основное внимание привлекала внушительная коллекция холодного оружия: от палашей и полуторников, до кинжалов и метательных ножей. Каждый из них отличался своей особенной красотой, скрытой силой, от которой мурашки по коже водили хоровод.
Мила замерла у стены, разглядывая, как мерцает металл в неверном свете горящих свечей. Все оружие было настоящим, боевым, а не разукрашенной наградной игрушкой. На некоторых из них была инкрустация и даже гравировка, но, подходя к ним, девушка замечала чуть видные зазубринки и царапины.