Ключевая улика
Шрифт:
Когда Марино расспрашивал Ленни Касперa, бывшего соседа, случайно заметившего миссис Джордан в саду в субботу днем, 5 января, он ничего не сказал о том, что Глория поранила палец. Возможно, просто не заметил, но вообще-то человеку, выгуливающему собаку, трудно не заметить того, кто, истекая кровью, торопится в дом. Случайное наблюдение со стороны соседа и капли крови Глории Джордан, не укладывавшиеся в контекст жестоких убийств, подтолкнули следствие к выводу о том, что женщина порезала палец днем ранее. Она вернулась в дом, забыла подтереть кровь на террасе и в коридоре, около гостевой ванной,
Согласно токсикологическому отчету, на момент смерти Глории Джордан содержание алкоголя и клоназепама в ее организме превышало соответствующие уровни у ее супруга, и еще она принимала антидепрессант, сертралин. После убийств эти лекарства были обнаружены в ванной комнате, на раковине, и, снова рассматривая их в пластиковом пакете для вещдоков, я замечаю деталь, ускользнувшую от меня ранее.
— Можете помочь мне кое в чем? — спрашиваю я у Мэнди, которая все время пристально наблюдает за мной.
— Конечно. — Она тут же поднимается с места.
— Мне нужно дело Барри Лу Риверс. Полагаю, оно есть в электронной форме и не распечатывалось, поскольку она умерла уже после перехода на безбумажное делопроизводство.
— Хотите, чтобы я распечатала? — спрашивает Мэнди.
— Необязательно. Но меня интересует один документ, и если вы сможете его отыскать…
— Подождите минутку, я только возьму ноутбук.
— Хорошо, я пока выйду, — отвечаю я и выхожу из конференц-зала.
33
Мэнди O’Tул возвращается с ноутбуком из гистологической лаборатории, и, пока она ищет дело Барри Лу Риверс, я осматриваю одежду Лолы Даггет, пытаясь разглядеть то, что, возможно, было упущено следствием.
Я изучаю ветровку, синюю водолазку и коричневые вельветовые брюки, которые она стирала в душе. Этот инкриминирующий акт стал единственным основанием для ее обвинения в многократном предумышленном убийстве и последующего смертного приговора. Большая часть крови была смыта, остались лишь отдельные следы — на бедрах брюк, на манжетах, на лицевой стороне ветровки и рукавах. Следы крови должны были остаться также и на обуви Лолы, и эта мысль не дает мне покоя.
— Вот ее досье. Токсикологический и прочие лабораторные анализы, отчеты о вскрытии, — говорит Мэнди, сидя возле окна с ноутбуком на коленях. — А что именно вас интересует?
— То, чего, возможно, нет у вас, но что точно было в случае с Джейми Бергер. Документ на одну страницу, приложенный к протоколу о вскрытии трупа и токсикологическому отчету, — отвечаю я. — Характеристика препарата, используемого при казни приговоренного к смерти. Предписание было заполнено, но так и не выполнено, потому что Барри Лу Риверс умерла раньше, чем ее успели казнить. Остался лишь странный листок бумаги, который не относится к вскрытию, но каким-то образом оказался там.
— Это мне больше всего нравится, — говорит Мэнди. — Детали, не подлежавшие учету. Но на самом деле они все-таки учтены.
Продолжая изучать одежду Лолы Даггет, я размышляю о том, во что были одеты жертвы в момент смерти и сколько там было крови. Неровные следы обуви на черно-белой кухонной плитке
Но это была не Лола. Если бы Лола тем ранним утром разгуливала по дому Джорданов, на ее обувь обязательно попала бы кровь. Но никакой обуви в душе, когда к ней заглянула служащая приюта, не было. Она также не стирала свое нижнее белье и носки. Ее никто не осматривал на предмет наличия ран и повреждений, и не ее ДНК и отпечатки пальцев обнаружены на телах жертв и месте преступления. Весьма прискорбно, что на эти вопиющие факты никто не обратил внимания. Мне вспоминается реплика Кэтлин Лоулер о брошенных детях. Как будто у нее их было больше одного…
— Готово, — говорит Мэнди.
Я думаю о Мстителе.
Чудовище, которого, как все считают, Лола просто выдумала.
— Да, именно это мне и нужно, — отвечаю я, пробегаю глазами по документу на экране, рецепту смертельной инъекции, заполненному врачом-фармацевтом Робертой Прайс. Препарат был доставлен в женскую тюрьму, и Тара Гримм расписалась в его получении в полдень, накануне казни Барри Лу Риверс. Это произошло 1 марта, два года тому назад.
Из документа следует, что тиопентал натрия и панкурония бромид хранились в кабинете начальника тюрьмы, затем, в пять часов пополудни, препараты перенесли на место казни, но применить их так и не пришлось.
— Ну что? Мне кажется, вы напали на какой-то след, — не может удержаться Мэнди, когда я возвращаю ей ноутбук.
— Насколько вам известно, это единственное, что есть из одежды Лолы Даггет? — спрашиваю я в ответ и, взяв пакет с лекарствами, проверяю ярлычки на оранжевых пластиковых пузырьках. — Иными словами, обуви не было?
— Если здесь то, что получил Колин и что до сих хранилось в БРД, тогда больше ничего нет. Точно.
— Учитывая кровожадность нашего убийцы, трудно поверить, чтобы его туфли оказались вдруг незапачканными, — поясняю я. — Как можно стирать в душе одежду, но при этом забыть про обувь?
— С подошвы одной из туфель на высоком каблуке Колин соскреб жевательную резинку. В ней был обнаружен волосок, по которому определили ДНК убийцы. Нам потом сшили футболки с надписью «Колин Денгейт Туфля-в-жвачке».
— Вы, кстати, не против того, чтобы поискать Колина? Скажите, что я подожду его на улице. Хотелось бы проехать вместе кое-куда и заодно поговорить. Нанести своего рода ретроспективный визит.
Итак, Лола Даггет не мыла свои туфли в душе, поэтому ее туфель нет с подброшенной в ее комнату окровавленной одеждой. Она никого не убивала, и ее не было в старинном особняке Джорданов ни рано утром в день убийств, ни вообще когда-либо. Подозреваю, что эта проблемная девушка никогда и не встречала принадлежавших совсем другому кругу, известных и состоятельных людей Кларенса и Глорию Джордан и их очаровательных белокурых двойняшек. Она, по-видимому, и понятия не имела о том, кто они такие, пока ее не допросили по поводу их зверского убийства и пока ей не было предъявлено обвинение.