Ключи наследия

Самойлова Елена Александровна

Одна из теней сгустилась и обрела очертания. Вначале зыбкие, неясные, словно туман, затянувший все вокруг, препятствовал ее появлению здесь, в этом зале. Тень переливалась и мерцала, как изображение на старом телевизоре. Черно-белое…

Рейн!

На бесцветной картинке проступили алые пятна. Кровь частыми каплями наворачивалась из глубокого пореза на левой руке. Кровавые слезы, стекающие по белому лицу из уголков глаз, сейчас кажущихся черными. Шелковый плащ за плечами, с бессильно трепещущими на неощутимом ветру рваными краями… Но я уже знала, насколько острыми они могут

быть.

Я сильнее сжала ладонь Нильдиньяра, ощущая, как его живое тепло успокаивает бешено бьющееся сердце.

Все ложь. Все неправда. Рейна здесь нет и не будет. Он поднял против меня свое оружие… Это – просто призрак… 

…Об одном молю: дождись меня. Верь в меня – твоя вера значит для меня гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Просто верь, что я появлюсь, и мне этого хватит, чтобы совершить невозможное. То, что привыкли считать невозможным…

Рейн медленно, из последних сил подошел к Ксель… Уложившись в пару шагов. Встал, рухнул на одно колено, растрепав волосы по плечам, и коснулся своей ладонью ее пальцев. Никаких ощущений. Только покалывание. Сил мало… Как же ее зацепило! Не сдержал… Но как она там оказалась? Она все-таки похорошела. И так замечательно выглядела, а сейчас… Ах. Украшения хорошо закрывают ее лоб, но даже блистающие серебряные цепочки диадемы не прячут от глаз пересеченную багровым шрамом бровь. Она и так считала себя не шибко-то красивой, а сейчас и подавно.

– Ксель… Здравствуй, я пришел. Прости меня… Прошу тебя, прости меня… – Кровавые слезы падали на мраморный пол, и отдельные капли испарялись к концу полета. – Прости, что не удержал тебя. Прости, что не нашел. Прости меня, что я поверил в твою гибель… Прости за то, что чуть не отчаялся, и за то, что не смог сдержать себя и нанес удар… Ты не должна была пострадать… Прости за то, что поверил им, и за то, что я сейчас не в силах прийти…

Фигура начала мерцать гораздо сильнее, постепенно истончаясь. Похоже, что этот эльф давал какие-то обещания, держа ее за руку. Время, время!!!

…Только пожелай вернуться. Я буду шептать тебе в каждом порыве ветра, в каждом громовом раскате ты будешь слышать мой голос… Я стану звать тебя. Вернись… Нет места, где я бы не нашел тебя… Только позови меня… и верь. В меня. В нас.

Нильдиньяр раскрыл браслет нажатием на алый эмалированный лист, и по золотому ободку пробежали рыжие искорки пламени. Сам же браслет словно озарился изнутри теплом костра, разбрасывая вокруг себя солнечные блики.

– Я, наследник из рода Осеннего Пламени, Нильдиньяр Аквеллаин Фьеррент, предлагаю тебе свою руку и свое сердце, поддержку и защиту во всем. Обещаю быть с тобой в жизненных невзгодах и оберегать тебя…

Он осторожно сдвинул пышный рукав платья, стараясь не сдавливать поврежденное запястье, но я этого почти не ощущала. Не слышала продолжения клятвы – только смотрела донельзя расширившимися глазами на Рейна. Как рыцарь… перед своей прекрасной дамой. Я слышала каждое его слово четко, слишком четко. И только ладонь эльреди, обжигавшая мне пальцы, не давала упасть на колени рядом с Рейном, чтобы осушить его слезы, обнять и сказать, что

все будет хорошо… Но… Только стою… Недвижимо, как статуя…

И ощущаю, как по щекам бегут горячие слезы…

…Я не могу не успеть, мне просто нельзя не появиться, ведь ты – моя жизнь. Ты – то единственное, что имеет ценность даже за гранью… Я один, у меня за спиной нет никого и ничего… и истрепанного плаща крыльев.

Прости, что все получилось так глупо. И… Я тебе обещаю. Я приду к тебе, я приду за тобой, чего бы мне это ни стоило, но оставаясь собой, иначе это не будет иметь смысла. Я найду тебя и спасу, и пусть будут прокляты те, по чьей вине ты оказалась обречена на страдания! И… Ксель… Время кончилось, а я еще не сказал, что… люблю тебя…

Резким движением Рейн взлетел с колен, из последних сил касаясь поцелуем губ Ксель. Призрачным и почти неощутимым для нее. Последняя кровавая слезинка упала на платье девушки, оставив алое пятнышко… И шепот с ноткой обреченности…

– Не могу без тебя….

Обручальный браслет щелкнул замком, и Рейн пропал.

Я приду к тебе, моя светлая леди… Жди…

Браслет на моей руке засветился, разбрызгивая рыжие искры, вторя радостному «фейерверку» на точно таком же браслете, искрящемуся на левом запястье Нильдиньяра. Дымка пропала, словно кто-то отдернул туманный занавес. Вернулись звуки – песня, не та, которую я слышала, а эльредийская. Радостная. Поздравляющая. Наследник, не отпуская моей руки, развернулся к собравшимся.

Взглянул на мое лицо… И застыл, увидев катящиеся слезы, которые вряд ли можно было принять за слезы радости. Когда я… успела надеть браслет?

– Ксель, идем, пожалуйста. – Нильдиньяр подхватил меня под руку, уводя из зала, где состоялось обручение.

Я переставляла ноги машинально, как кукла, а в голове царил жуткий бедлам. Хуже всего, все внутри кричало о том, будто только что я совершила самую большую ошибку в своей жизни. И не здесь сейчас мое место… а там, откуда я не должна была уходить…

Мне всегда казалось, что Рейн – человек, не способный любить. Просто потому, что в его душе не хватало чего-то, что может это делать. А сейчас… Я вспомнила старый разговор с ним про проклятого графа и его кровавые слезы. Идущие из глубин разодранной в клочья души. Но, пока были слезы, оставался шанс, что раны могут быть залечены. А когда и слез не станет, даже таких… то спасать будет уже нечего. И некого. А сейчас… Кажется, еще можно исправить то, что случилось. Потому что если не сейчас, то когда же?

Нильдиньяр помог мне дойти до комнаты, но, только пройдя сквозь шелестящие занавеси из золотых цепочек, я поняла, что нахожусь в его покоях. От этого осознания туман в голове несколько прояснился и я сумела взглянуть на окружающую обстановку уже более-менее трезвым взглядом. Так, вдохнули, выдохнули. Успокоились. Собрали мысли в кучу и перестали прикидываться гламурной барышней. Начинаем думать.

– Нильдиньяр, один вопрос – что мы тут делаем, а? – Эльреди изумленно на меня покосился, не то удивившись тому, что я вообще заговорила, не то поражаясь моей недогадливости.