Ключи от заколдованного замка
Шрифт:
— Покорность ищет граф в рабстве и нищете, — со злостью сказал Иван Шелихов.
— Дурак твой граф и самодур! — взорвался Булдаков.
— Я обдумывал наше положение не раз, — продолжал Николай Петрович. — Народ, политические права которого ограничиваются правом платить подати, правом ставить рекрутов и правом кричать «ура», нам плохой помощник. Уверен, что расцвет колоний в Америке начнется после освобождения крестьян. Если бы на первый случай приехали в Америку тысяч пятьдесят свободных хлебопашцев!
— Хотя бы тысяч
— Спокойнее, Михаил Матвеевич, да будет тебе известно, что недавно императором создан особый комитет для совещания по делам, относящимся к высшей полиции. Этому комитету поручено немедленно и исправно получать сведения о подозрительных людях. — Николай Петрович погрозил пальцем Булдакову. — Комитет наблюдает за перепиской, за вредными книгами.
— Выходит, выходит…
— Выходит, что вместо павловской тайной экспедиции действует новый комитет. Названия разные, но дела одинаковые.
Директора опять замолчали, прислушиваясь к веселому потрескиванию сухих березовых дров в камине. Прошлым летом лучшие английские мастера поставили бронзовое сооружение в кабинете хозяина. Камин был поставлен не для тепла, а «ради престижа компании», как говаривал Михаил Матвеевич. Комнату обогревала жаркая изразцовая печь, украшенная зелеными цветами.
Резанов подошел к каминной решетке, взял в руки медную кочергу.
— Дела нашей компании могут пойти по-настоящему в двух случаях, — сказал он, шевельнув поленья. Дрова задымились, вспыхнули ярким огнем. — Или освобождение крестьян, или свободный доступ к иностранным портам. Во втором случае мы должны снабжать свои колонии всеми необходимыми товарами, покупая их за границей. Нам нужен порт Кантон или Япония.
— Я ратую за Кантон, — сказал Иван Шелихов.
— Может быть, Япония будет еще выгоднее, — ответил Резанов. — Как знать… Для нас она терра инкогнита. Есть еще один путь, — продолжал Резанов. — Надо занять еще не занятые никем земли, находящиеся южнее пятьдесят пятой параллели. Агличане давно бы, будь они в нашем положении, сие исполнили. Но у нас нет в той стороне военного флота, и мы боимся всех. — Николай Петрович тяжело вздохнул и уселся на свое место.
Совсем немного времени миновало после встречи компаньонов. Однако в жизни Резанова произошло событие огромной важности. Вскоре после родов умерла его жена, Анна Григорьевна, оставив у него на руках двенадцатидневную дочку Ольгу и годовалого сына Петра. Анна Григорьевна была совсем еще молода: ей едва исполнилось двадцать два года.
Похоронив жену, Николай Петрович закрыл окна дома ставнями и запер двери. Он приказал никого не пускать к нему. Для всех был один ответ: «Барина нет дома».
Николай Петрович тяжело переживал свое горе. Он то часами неподвижно сидел за письменным столом, обхватив руками голову,
Через месяц Резанов получил приглашение министра коммерции графа Румянцева. Он решил не отказываться и поехал.
Министр вручил Резанову высочайший рескрипт о кругосветной экспедиции.
— Вы довольны? — спросил Румянцев Николая Петровича, прочитавшего документ.
— Доволен ли? Конечно, и даже весьма… Воспользуюсь случаем, Николай Петрович, и доложу вам о купце-арматоре Анфилатове. Он предлагает на своих судах, построенных в Архангельске, отправиться в плавание на Аляску и перевезти потребный нам груз. Мы узнавали: суда отменного качества, каждое по триста тонн…
— Дорогой Николай Петрович, — прервал Румянцев, — купца Анфилатова я знаю. Он хочет плыть в Америку. Мы ему поможем. Но ваша экспедиция приобрела государственное значение. В кругосветном плавании весьма и весьма заинтересован военный флот. Теперь все решено, дело за вами.
— Мы не знаем, как и благодарить вас, ваше сиятельство, за хлопоты.
— Вы отблагодарите, если согласитесь на мою просьбу.
— Рад услужить.
— Назначьте старшим командиром экспедиции Ивана Федоровича Крузенштерна.
— Это несколько неудобно, ваше сиятельство, мы обещали Лисянскому. В Адмиралтействе нам посоветовали назначить старшим именно его.
— Однако это моя настоятельная просьба. О Крузенштерне просит вдовствующая императрица Мария Федоровна. Он приходится каким-то родственником статсдаме графине Ливен. Я понимаю ваше положение, Николай Петрович. Но иногда обстоятельства бывают сильнее нас. Вы, наверное, слышали об этой статс-даме, графине Шарлотте Карловне, урожденной баронессе фон Поссе.
— Хорошо, Николай Петрович, мы вашу просьбу исполним, — вздохнул Резанов.
— Благодарю. А теперь у меня еще одна просьба.
— Слушаю, ваше сиятельство.
— Многое мы сделали для акционеров под победные звуки фанфар, Николай Петрович. Я понимаю, это необходимо. Но мы с вами знаем, что поселения русских в Америке находятся в… я бы сказал, в неудовлетворительном состоянии. Так ведь, мой друг?
— Я согласен, дело требует еще много внимания.
— Ну вот. Ваш Баранов, будь он даже семи пядей во лбу, не в состоянии без существенной поддержки преодолеть все трудности, сопряженные с устройством нового края.
— И я так думаю, Николай Петрович.
— Тогда к делу. Я предлагаю вам, как превосходно осведомленному человеку о всех делах Российско-Американской компании, принять полномочия правительства на себя. Я знаю ваше горе, Николай Петрович, недавно вы похоронили свою супругу. Но может быть, в дальних странствиях вам будет легче. Недаром говорят, что дорога лечит горе.
Резанов выслушал предложение министра, опустив голову. Он понимал, что судьба Америки во многом зависит от его решения.