Ключи познания
Шрифт:
Ox, много было тогда этих странностей, которые я замечал, но не понимал.
Вот еще одна странность - перед моим отлетом в Мюнхен Наташа завела серьезный разговор о нашем браке и при этом поставила мне такие принципиальные условия:
1. Вступая с ней в брак, я должен быть всегда готов к разводу.
2. Никаких двуспальных кроватей. Спать мы будем в разных комнатах.
3. Она не хочет сразу иметь детей, поэтому мы должны будем с этим подождать лет 6.
4. Она хочет переменить свою профессию.
Вместо работы секретаршей на радиостанции "Голос Америки" она, как оказалось, хочет заняться...
Я стоял тогда как дурак и ничего не понимал. Сначала он долго и упорно подсовывал мне свою дочь, прямо как старый сводник, а теперь вдруг сам же меня и отговаривает. Все наоборот! Однако глаза мне тогда застилала юная и упругая девичья плоть... Недаром говорят, что любовь слепа...
Накануне моего приезда в Вашингтон, не выдержав ее бесконечных и туманных отговорок, я в сердцах написал Наташе в одном из последних писем такую фразу: "Ты ведешь себя так, словно у тебя что-то не в порядке, словно ты туберкулезная или ты - лесбиянка, которая не может себе в этом признаться".
Тогда я вовсе не думал, что она лесбиянка. Написал я это - просто так, сгоряча. Но как оказалось - этим письмом я попал ей в самое больное место. Маска с нее была сброшена и поэтому, очевидно, она встретила меня, как заклятого врага.
А как же ее новая любовь, спросите вы? Кто же был этот ее летчик? С голубыми глазами...
Да не было у нее никакого летчика. Просто она опять спуталась с бабой. Этого "летчика" я знал довольно хорошо. Им оказалась ее подружка Лека Болдырева, дочка НТС-овского вождя в Вашингтоне. Лека была прыщавая, наглая и довольно неаппетитная особа, с которой, честно говоря, ни один мужчина в постель бы не пошел. А моя идеальная невеста, моя дворянка Наташа фон Мейер, страстно лобзала эту бабу, а мне рассказывала сказки про летчика с голубыми глазами.
***
В Вашингтоне я прожил месяц и довольно часто встречался со своими старыми мюнхенскими знакомыми. Те уже пообжились в Америке и довольно дружелюбно делились со мной своим американским опытом: "Гриша, почти все русские, живущие в Вашингтоне, работают в "хитрых органах". В тех самых... На три буквы... Другой работы здесь просто нет. Причем им нужно регулярно подавать список всех своих знакомых и вообще всех тех, кто ходит к тебе на дом. Поэтому, если только ты не врешь, что ты инженер-энергетик, послушай доброго совета и иди лучше работать по своей гражданской специальности...".
А другой мой знакомый мне советовал: "Если ты, Гриша, не женишься, то в этом Вашингтоне - скоро сопьешься. Америка - это тебе не Германия. Так что положи свой "холостяцкий секс" в холодильник, в заморозку... Помнишь Кольку Козлова? В Германии он спал с любой немкой, кроме своей жены, а когда приехал в Америку, то пришлось ему, бедному, спать только со своей собственной женой".
Наслушавшись этих добрых советов, я перебрался из Вашингтона в Нью-Йорк и там вскоре встретился с моей будущей женой. История же с Наташей фон Мейер постепенно отошла на задний план и стала потихонечку
Приехал я в Америку тогда довольно обеспеченным человеком (в банке у меня было 10.000 долларов - гонорары за мою первую книгу и за фильмы, снятые по ней) и торопиться с устройством на работу мне особой необходимости не было. К тому же я решил начать свою новую жизнь в Новом Свете с написания новой своей книги - романа из советской жизни о новой породе людей, о Homo sovetiqus, т.е. о " Человеке советском".
В то время за 10.000 долларов в Нью-Йорке можно было купить хороший трехэтажный дом, как тот, в котором я сейчас живу. На сегодняшний день этот дом стоит 250.000 долларов. Т.е. в середине 50-х годов в Америке 10.000 долларов были большими деньгами.
Однако дом я тогда не купил, а начал свою жизнь в Нью-Йорке с того, что приобрел себе роскошную автомашину "Lincoln" с откидывающимся верхом кабриолет цвета слоновой кости. Такие машины богатые американцы покупали новыми за 6.000 долларов и меняли их каждые два года. Я же купил "Lincoln" двухгодичный давности всего за 2.000 долларов и катался на нем по Америке без каких либо проблем 10 лет.
Купив машину, я засел за написание своей новой книги. Для писателя есть неумолимый закон - чтобы герои книг жили, их нужно списывать с жизни, нужно хорошо знать то, о чем ты собираешься писать. Вот я и решил тогда вставить в свой новый роман мою историю с Наташей фон Мейер, т.е. историю о том, как "идеальная невеста", вдруг оказалась лесбо-садисткой. Разве это не интересно? А чтобы понять причины столь странного ее поведения, я начал усердно штудировать книги о гомосексуализме.
Эта история с Наташей была для меня тогда большим шоком. В возрасте 35 лет, я впервые в жизни столкнулся с гомосексуальностью, да еще и в лице собственной невесты. В СССР об этом ничего не говорили и не писали, зато в Америке - чуть ли не половина издаваемых книг была тогда посвящена этой теме. Вот я и решил тоже написать про это, про "ГОМО совьетикус", т.е. про советских людей нового для меня типа.
Тогда я не имел ни малейшего представления, что это окажется - проклятая тема. Если бы я только знал тогда, что за всем этим кроется, то ей Богу никогда бы за эту тему не взялся. Ведь с одной стороны, для писателей эта тема - золотая жила, ключи познания Счастья и Несчастья, Ума и Безумия, Жизни и Смерти, но с другой стороны, эта тема - непроходимое и топкое болото. Как в сказке про Ивана Царевича: направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь голову потеряешь, прямо пойдешь в своем исследовании - и коня и голову потеряешь. Вы будете на каждом шагу натыкаться там на загадки, тайны и постоянную ложь.
Итак, сижу я, пишу свой роман, а жизнь подбрасывает мне все новые и новые материалы. Как-то съездил я в Вашингтон и случайно встретился там с Барминым, начальником вашингтонского отдела "Голоса Америки", который пригласил меня тогда даже на ланч, очевидно для того, чтобы разнюхать последние нью-йоркские новости. Сидим мы с ним, мирно беседуем, и вдруг он ехидно так спрашивает меня: "Так Наташа вам что - отказала?" - и изучающе на меня смотрит, как я буду на это реагировать.
"И слава Богу, что отказала", - ответил я ему. "Ведь ваша Наташа - просто лесбиянка", - и подчеркнул при этом слово "ваша".