Кн. 6. Рассказы
Шрифт:
Они услышали, как он вскрикнул — скорее от удивления, чем от боли. Соренсен спросил:
— Икинс, ты меня слышишь? Ты где? Мы тебе можем помочь?
— Он и вправду верткий, — отозвался Икинс своим обычным голосом. — Такой верткой твари я в жизни не видывал. Вскочил мне на шею, ужалил и был таков...
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Соренсен.
— Хорошо. Было почти не больно.
— Где «скорпион»?
— Удрал в заросли.
— А звери?
— Ушли. Знаешь, — сказал Икинс, — может, людей эта тварь не
— Что? — спросил Соренсен. — Что с тобой происходит?
Наступило долгое молчание, потом раздался негромкий, спокойный голос Икинса:
— Мы поговорим позднее. А сейчас нам нужно посовещаться и решить, что с вами делать.
— Икинс!
Ответа не последовало.
4.
В лагере царило глубокое уныние. Они не могли взять в толк, что именно произошло с Икинсом, а размышлять на эту тему никому не хотелось. С неба било злое послеполуденное солнце, отражаясь от белого песка волнами зноя. Сырые джунгли дымились; казалось, они, как огромный сонный зеленый дракон, исподволь подбираются к людям, тесня их к равнодушному океану. Стволы у винтовок так накалились, что к ним невозможно было притронуться; вода во флягах стала теплой, как кровь. Вверху понемногу скапливались, громоздились друг на друга плотные серые кучевые облака. Начинался сезон муссонов.
Дрейк сидел в тени сарая для копры. Он стряхнул с себя сонную одурь ровно настолько, чтобы прикинуть, как им оборонять лагерь. Джунгли вокруг он рассматривал как вражескую территорию. Перед джунглями они расчистили полосу шириной в полсотни ярдов. Эту ничейную землю, возможно, какое-то время еще удастся отстаивать.
Затем наступит черед последней линии обороны — хижин и сарая для копры. Далее — берег и океан.
Три с половиной месяца они были на острове полновластными хозяевами, теперь же оказались прижатыми к узкой ненадежной полоске берега.
Через плечо Дрейк бросил взгляд на лагуну и вспомнил, что у них еще остается путь к отступлению. Если эта тварь слишком уж насядет со своим проклятым зверинцем, они смогут удрать на кече. Если повезет.
Подошел Соренсен и присел рядом.
— Что поделываешь? — спросил он.
Дрейк кисло усмехнулся:
— Разрабатываю генеральный стратегический план.
— Ну и как?
— Думаю, сможем продержаться. У нас полно боеприпасов. Если понадобится, зальем расчищенный участок бензином. Мы, конечно, не дадим этой твари выставить нас с острова. — Дрейк на минуту задумался: — Но искать сокровище станет безумно сложно.
Соренсен кивнул.
— Хотел бы я узнать, что ей нужно.
— Может, узнаем от Икинса, — заметил Дрейк.
Пришлось подождать еще полчаса, прежде чем переговорное устройство заговорило. Голос Икинса звучал пронзительно-резко:
— Соренсен? Дрейк?
— Слушаем, — отозвался Дрейк. — Что тебе сделала эта проклятая тварь?
— Ничего, — ответил Икинс. — Вы сейчас разговариваете с этой тварью. Я называюсь Квидак.
— Господи, — обратился Дрейк к Соренсену, — видно, «скорпион» его загипнотизировал.
—
— Я что-то не пойму, — сказал Дрейк.
— Это очень просто, — ответил голос Икинса. — Я Квидак, совокупность. Но моя совокупность складывается из отдельных составляющих, таких как Икинс, несколько крыс, пес по кличке Оро, свинья, муравьед, казуар...
— Погоди, — перебил Соренсен, — я хочу разобраться. Значит, я сейчас разговариваю не с Икинсом. Я разговариваю — как это — с Квидаком?
— Правильно.
— И вы — это Икинс и все другие? Вы говорите устами Икинса?
— Тоже правильно. Но это не означает, что прочие индивидуальности стираются. Совсем наоборот. Квидак — это такое состояние, такая совокупность, в которой разные составляющие сохраняют свойственные им черты характера, личные потребности и желания. Они отдают свои силы, знания и неповторимое мироощущение Квидаку как целому. Квидак — координирующий и управляющий центр, но знания, постижение, специфические навыки — все это обеспечивают индивидуальные составляющие. А все вместе мы образуем Великое Сообщество.
— Сообщество? — переспросил Дрейк. — Но вы же добиваетесь этого принуждением!
— На начальном этапе без принуждения не обойтись, иначе как другие существа узнают про Великое Сообщество?
— А они в нем останутся, если вы отключите контроль? — спросил Дрейк.
— Вопрос лишен смысла. Теперь мы образуем единую и неделимую совокупность. Разве ваша рука к вам вернется, если ее отрезать?
— Это не одно и то же.
— Одно и то же, — произнес голос Икинса. — Мы единый организм. Мы находимся в процессе роста. И мы от всего сердца приглашаем вас в наше Великое Сообщество.
— К чертовой матери! — отрезал Дрейк.
— Но вы просто обязаны влиться, — настаивал Квидак, — Высшая цель Квидака в том и состоит, чтобы связать все существа планеты, наделенные органами чувств, в единый совокупный организм. Поверьте, вы слишком уж переоцениваете совсем ничтожную утрату индивидуальности. Но подумайте, что вы приобретете! Вам откроются мировосприятие и специфический опыт всех остальных существ. В рамках Квидака вы сможете полностью реализовать свои потенциальные...
— Нет!
— Жаль, — произнес Квидак. — Высшая цель Квидака должна быть достигнута. Итак, добровольно вы с нами не сольетесь?
— Ни за что! — ответил Дрейк.
— В таком случае мы сольемся с вами, — сказал Квидак.
Раздался щелчок — он выключил устройство.
Из зарослей вышли несколько крыс и остановились там, где их не могли достать пули. Вверху появилась райская птица; она парила над расчищенным участком совсем как самолет-разведчик. Пока они на нее смотрели, крысы, петляя, рванулись к лагерю.