Книга 1. Воскресший утопленник
Шрифт:
Верховный погрузился в молчание. Уайлис терпеливо ждал дальнейших указаний.
– Заложите в программу способность радоваться жизни, плотскую чувственность, он не должен быть аскетом. Пусть ему будет под силу все, что могут аэолы. Исцеление страждущих привлечет к нему множественные толпы поселенцев и поможет разбросать семена знаний, добродетели и страха возмездия за прегрешения. Но главное в программе – готовность к самопожертвованию и мучениям, кои предстоит ему принять на тридцать третьем году жизни.
– Что
– Пока я этого не вижу. Решение примем по ходу реализации программы.
ОСТРОВ
1
Алексей проснулся от холода и от ощущения, что проспал. Хотя рассвет лишь пробивался в палатку, и полновесная рыбацкая заря была впереди. И все же что-то было не так.
Он нащупал у входа болотные сапоги, стал их натягивать. Они не лезли, будто усохли за ночь на три размера. Включил фонарик и обнаружил, что и штаны усохли: не доходят даже до щиколоток. Еще раз попытался натянуть сапоги – не получилось.
Вчера после полудня он прибрел к этой островной заводи на Оке, укрытой от чужих глаз ивняком и камышом, затаборился и успел дотемна поймать четырех лещей. И штаны вчера были до самых пят, и сапоги впору. И ночь обещала быть теплой, а вон как задубарило. Да и себя Алексей ощущал непривычно, ровно бы видел со стороны.
Он достал из палаточного кармана кнопочный нож. Откинул острое лезвие и без колебаний отчекрыжил длинные резиновые голенища. Получились галоши. Но и они не налезали, пока не убрал фетровые стельки и не разрезал задники. Он проделал эту операцию, не задумываясь и не пытаясь объяснить себе, что же такое сотворилось с его рыбацкими шмотками.
Над рекой лоскутно шевелился туман. Было зябко. Три заброшенные на ночь закидушки стояли с обвисшими колокольчиками. Алексей снял с рогули ближнее удилище, попытался вытянуть лесу. Не тут-то было – зацеп! Две другие закидушки тоже не поддались подмотке – намертво сидели в реке, хотя дно в заводи было чистое. Чтобы освободить зацепы, надо лезть в воду. Процедура не из приятных: без ста граммов и костра не обойтись – колотун забьет.
Сушняк, заготовленный с вечера, оказался весь пропитан влагой. Дождя между тем ночью не было. А может, был?… Алексей извел полкоробка спичек, пока заставил сырье загореться. Поискал в рюкзаке бутылку – она исчезла. Не может быть, чтобы вчера выпил и запамятовал. Или дома забыл?… Решил сварить уху, чтобы горячего хлебнуть. Вытянул садок из воды. Вместо лещей в нем болтались четыре рыбьих скелета.
Что-то все же ночью произошло. Но что? Землетрясение?… Откуда ему взяться под Москвой?… Сапоги ужались, штаны съежились, бутылка пропала, рыбу какая-то сволочь до костей обглодала. В общем, полный облом, и надо сматывать удочки. Однако все равно придется ждать ночи. Не маячить же на людях в коротких штанишках и резиновых опорках!
Была почти полночь, когда Алексей добрался до своего дома в Лефортово. Но в подъезд попасть не смог, вход перекрывала новая металлическая дверь с кодовым замком. Вчера этой двери не было. Поставили видно сегодня,
Лифт не работал. На пятый этаж он взобрался, шагая через две ступеньки. И не вспомнил об одышке, одолевавшей его последние два года. Уже возле своей двери обнаружил пропажу: ключей в кармане не оказалось. Дверной звонок неделю назад вышел из строя, пришлось стучать. Сперва тихонько, затем сильнее.
Никто не отозвался. Не могло быть, чтобы дома никого не было: у жены учительские каникулы, уехать никуда не могла, да и сыну завтра на работу. На всякий случай вдавил кнопку звонка и услышал незнакомую трель. Позвонил еще раз. Скрипнула дверь спальни. Сонный голос жены спросил:
– Кто там?
– Я, – откликнулся он.
– Кто вы?
Это не лезло ни в какие ворота!
– Мужа не узнаешь?
За дверью повисла странная тишина. Наконец, прервалась еле слышным:
– Кто там?
– Открывай, черт возьми!
С той стороны раздался тонкий заячий вскрик. Затем что-то глухо стукнуло. Алексей заколотил в дверь, не понимая, что случилось.
– Чего барабаните? – услышал он голос сына.
– Олег, это я, – сказал Алексей. – Открой.
– Папа? – неуверенно и с заминкой переспросил тот.
– Кто же еще! Что у вас происходит?
– Подожди. С мамой плохо. Я ее в кресло усажу.
Ждать пришлось долго. Сначала из-за двери доносились лишь шевеление и бубнящий голос Олега. Потом он молча уставился в глазок.
– Открывай, Олег! – приказал Алексей.
Ключ дважды повернулся в замке. Дверь открылась. Жена сидела в кресле и с жутью глядела на Алексея. Сын стоял с молотком в руках и пытался загородить ее. Лицо его было бледным и даже испуганным.
Сбрасывая рюкзак, Алексей шагнул через порог.
– Не подходи, – хрипло произнес Олег.
– Ты что, с ума сошел?
– Перекрестись!
Алексей изумленно поглядел на сына. Мелькнула и пропала мысль, что тот стал ниже ростом. Перевел взгляд на жену: она медленно сползала с кресла.
– Перекрестись! – закричал сын.
В растерянности Алексей неумело перекрестился. Молоток выпал из рук Олега. Он опустился перед матерью на колени, стал похлопывать по щекам. Она приоткрыла глаза. Скользнула испуганным взглядом по все еще стоявшему в дверях Алексею. Задержалась глазами на резиновых опорках. И снова по-заячьи взвизгнула.
– Может, ты все же объяснишь, что случилось, Олег! – потребовал Алексей.
– Что-что!.. Похоронили мы тебя – вот что. Еще в июне похоронили!
Олег дал матери успокоительные таблетки и отвел ее в спальню. Затем прошел вслед за отцом на кухню.
– Садись и рассказывай по порядку, – велел ему Алексей.
– Дай в себя придти, отец.
– Валяй. Борщ есть в доме?
Олег достал из холодильника кастрюлю, поставил на газ. Выудил из нижнего отсека поллитровку, хлеб, помидоры. Налил по полстакана. Дернулся чокнуться, но передумал. Выпил залпом. Алексей поднес стакан к губам и почувствовал непривычное отвращение. Отставил.