Книга 14. Пожиратель Богов. Часть 2

Розин Юрий

— Вот, это уже ближе к правде, — кивнул я. — Вспоминайте всё.

— Один случай был ещё на моей памяти, произошёл с позапрошлым главным святителем. Что именно он сделал мне неизвестно, но итог, вероятнее всего, был таким же, как с Ро’Суком. Просто в какой-то момент Си’Нак, так его звали, исчез. Его долго искали, прежде чем подумали проверить святилище, и обнаружили только лежащее на полу Сердце.

– Развоплотил себя, что ли? — хмыкнул я. — Что же, как минимум можно сделать предварительный вывод, что аномалия именно в Ариании, а не в Ро’Суке. Кто ещё?

— Другой

раз был около трёхсот лет назад. Именно из-за него сейчас на использование силы Сердца наложен строжайший запрет. Тогдашний главный святитель попытался использовать Сердце против Диких. Не знаю, как конкретно он это делал, но вроде как у него даже получалось. А потом обнаружилось, что сфера Осколка, стабильная в течение тысяч лет, уменьшилась в диаметре где-то на сотую долю. Стало ясно, что энергия Сердца не бесконечная и по мере расходования её защита от Пустоты слабеет.

– Это тоже никак особо не поможет. Что ещё?

— Последний известный случай произошёл ещё до Безумства Шэ’Гила, — так у аборигенов назывался эпизод с уничтожением всех «еретических» предметов эпохи до Краха. — Так что сложно сказать, что в этой истории правда, а что — уже миф. Рассказывается, что один святитель решил попытаться расширить защитную сферу, принося в жертву Сердцу жителей Осколка. Мысль его была такая, что, пожертвовав условной тысячью сейчас и расширив сферу, он сможет получить место для проживания уже двух тысяч, и так далее.

– Удалось?

— Да, но эффективность была вовсе не такой, как он рассчитывал. Даже принеся в жертву более пятидесяти тысяч человек, он сумел добавить к диаметру сферы лишь несколько миллионных долей. Да и то в этом дополнительном пространстве никакой земли уже не было, так что по сути он убил пятьдесят тысяч человек ради того, чтобы можно было свеситься с края Осколка. Так что больше никто не пытался подобным заниматься.

– Ясно… — выдохнул я. — А известно, как именно он приносил людей в жертву Сердцу?

— Известно то, как это выглядело, но не детали процесса. Он приставлял Сердце острым концом к груди жертвы, потом происходила некая несохранившаяся магия, а потом тела жертв начинали иссыхать, будто из них высасывалась жизнь.

– М-да, не особо информативно. Может быть что-то ещё? Мне надо хотя бы понять, если ли смысл в том, что я сейчас делаю.

— Хм… — Чу’Лим надолго задумался.

В отличие от Магистров или Майигу, память у аборигенов, в том числе и у святителей, как я уже успел заметить была далеко не абсолютная. Хотя она всё-таки была куда лучше, чем у обычных людей, великаны и жили существенно дольше, так что копаться в воспоминаниях им было сложнее.

Так что я его не торопил. На массаже сердца и искусственном дыхании Ариания могла продержаться не один час, а ошибки мне сейчас были совсем не нужны.

Вот только, похоже, Чу’Лим углубился уж слишком далеко в свою память, потому что спустя несколько минут ответил мне даже не он, а лежавший в другом конце хранилища Мо’Кан. Ну, как «ответил»…

— И достал Исток сердце из своей груди, и протянул его людям, и сказал:

«Храните моё сердце, берегите его, лелейте его, ибо в нём моё вам благословение, в нём мой вам дар, в нём моя вам память». И отнесли люди сердце Истока на высочайшую гору, и сохранили в кристальном сундуке без замков и петель, и хранили они его, и берегли, и лелеяли. А когда наставали тёмные времена, и начинал ходить меж народа людского смертельный мор, когда дети рождались слабыми, хилыми и маленькими, шли люди к сердцу. И осеняло оно их благословением Истока, и нисходил на них дар Истока, и обретали они память Истока. И отступали тёмные времена, и терял свою силу мор, и снова рождались здоровыми дети.

Проговорив это всё на одном дыхании, Мо’Кан довольно захихикал, а потом снова затих, будто так и должно было быть.

— Это что было?

— Так как все книги были уничтожены, а написать новые мы не можем, святители передают друг другу священные тексты древности устно, — слегка смущённо кашлянув, пояснил Чу’Лим. — Это был отрывок из урезанной версии предания об Истоке.

– И что же это нам говорит?

— Что…

– Это был риторический вопрос.

— А. Извините.

Вряд ли в предании говорилось о том самом Сердце, что сейчас находилось в ящике у Чу’Лима в руках. Ну или о каком-то другом ему подобном. Хотя содержавшаяся с Сердце энергия была огромна, по сравнению с мощью Творца это всё ещё была капля в море.

Однако мифы и предания не стоило воспринимать буквально. Что меня больше всего заинтересовало — так это кусок про «слабых, хилых и МАЛЕНЬКИХ детей». Ладно, допустим, слабые и хилые. Но при чём тут размер?

Глядя на Чу’Лима, можно было как минимум сделать неплохое предположение, при чём. К тому же были ещё и слова Со’Мона, рассказавшего, что в случае уничтожения Осколка и открытия «эвакуационных» порталов в Ложный Мир, аборигены, проходя через них, потеряли бы свои великанские размеры, став привычного мне размера.

Возможно ли, что в древних людях Истинного Мира, родившихся из души Творца-Истока, его наследие начинало постепенно размываться с поколениями? Теоретически — вполне.

Если взять за рабочую версию, что в аборигенах осколка наследие Истока было на ста процентах, а во мне или Ариании — на нуле, то по мере размытия наследия люди действительно должны были становиться всё меньше и меньше.

Отсюда и падение силы, что автоматически приводило к появлению болезней, неведомых «стопроцентным» людям болезней, ухудшению выживаемости, осложнению охоты и обороны от нападений монстров.

Однако, сходив к Сердцу, древние люди могли вновь восстановить наследие Истока до ста процентов, вернув своё положение в норму. Звучало как минимум логично.

Чем тогда было кристаллическое Сердце?

Ящик, в котором оно хранилось, по виду скорее подходил не средневековью, в стиле которого были построены города Осколка, и тем более не каменному веку, в который скатились аборигены, а новому или даже новейшему времени. Металл с гладкими изгибами, заклёпки, мягкая, причём не тканевая, а какая-то а-ля поролоновая подложка.