Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны
Шрифт:
Списочный состав каждой группы насчитывал до сотни специалистов. В него включались главные конструкторы всех систем, руководители главков министерств, командование КИКа, проектанты и разработчики всех рангов. Это было интеллектуальное и одновременно командно-административное ядро, от которого зависело будущее системы.
Современные службы управления полетами, опирающиеся на мощные вычислительные машины и автоматизированные средства обработки отображения информации, комплектуются профессионалами, которые не имеют других обязанностей, кроме работы
В шестидесятые годы вычислительными машинами владели только баллистические центры. Оперативные группы управления полетом имели в своем распоряжении в качестве основного средства приема, передачи и обработки информации простой телефон. Зато большинство членов оперативной группы прошли через все стадии создания космического аппарата: проект, производство, отработку в КИСе завода и на полигоне. Для основного состава оперативных групп «Молния-1» была не чужим ребенком, а своим, родным, которого надо вывести в люди, не жалея сил.
Обстановка на тогдашних пунктах управления была свободной от иерархической субординации и формализма. Преобладал дух товарищества, взаимного доверия и солидарности независимо от ведомственной принадлежности. Я был уверен, что Королев предложит Псурцеву утвердить мою кандидатуру в качестве руководителя главной оперативной группы. В этом случае я надеялся после удачного первого пуска улететь с полигона, вместе с друзьями поселиться в подмосковном Щелкове. Я мечтал с головой погрузиться там в изучение космического характера такого перспективного объекта, каким обещала быть наша «Молния-1». Но Королев решил по-другому. И тому были причины.
В один из дней марта 1964 года я направлялся по коридору 65-го корпуса в кабинет Королева.
Неожиданно СП буквально вылетел из приемной, за ним следовал Феоктистов. Увидев меня, СП сказал:
– Вот хорошо, идем с нами!
Задавать вопросы на ходу было бесполезно. Мы прошли по переходу в новый 67-й корпус. Здесь в наполовину пустом зале по инициативе СП собирали экспонаты для нашего будущего музея. Основными экспонатами были вернувшиеся из космоса три спускаемых аппарата (СА): Гагарина, Титова и Терешковой. Остальные СА были подарены другим выставкам. Вдоль всего зала у стены лежал полностью собранный пакет четырехступенчатой «семерки». Королев подошел к спускаемому аппарату Терешковой и через открытый люк стал молча внимательно разглядывать внутреннюю компоновку. Потом быстро повернулся ко мне и Феоктистову и сказал:
– Вот вам задание. Вместо одного здесь надо разместить троих.
Эта команда была началом переделки «Востока» в «Восход». Решения следовало принимать поистине революционные. Разместить троих в скафандрах невозможно. Без скафандров с грехом пополам, в тесноте да не в обиде, стараниями Феоктистова, удавалось. У Феоктистова был сильнейший стимул для переделки – он увидел возможность самому себе обеспечить место в экипаже. Не только проектировать для других, но самому на своем аппарате побывать в космосе.
Почему Королев неожиданно, без предварительных проектных проработок и
Я узнал об этом от Александра Сергеевича Кашо уже после того, как «Восход» с экипажем: Комаров, Феоктистов, Егоров – благополучно вернулся из космоса.
Кашо – ведущий конструктор по носителю Р-7 – находился в маленьком кабинете Королева, докладывая текущие замечания и мероприятия. Зазвонила «кремлевка», и Королев, сняв трубку, сделал знак «молчать». Кашо так и съежился в кресле, как только услышал:
«Слушаю вас, Никита Сергеевич!» Королев слушал и молчал. Потом сказал: «Это невозможно». Опять молча слушал. Снова сказал: «Это трудно и потребует много времени». Но разговор закончился обещанием: «Мы просчитаем, и я вам доложу».
Кашо рассказывал, что лицо Королева уже было совершенно другим – мрачным и отрешенным. Доклада Кашо он больше не слушал. «Хочет, чтобы я посадил сразу троих космонавтов!» – сказал Королев. Срочно был вызван Феоктистов, а Кашо выдворен из кабинета с указанием молчать.
После этого разговора и произошла описанная выше встреча и разговор у спускаемого аппарата Терешковой.
Переделка одноместного «Востока» в трехместный, который будет назван «Восходом», была первопричиной, по которой мне не следовало предоставлять режим своеобразного отдыха в Щелкове.
Королев уже знал то, чего не знали мы, его соратники, – при любом исходе «Молнии» будем передавать так же, как отдали «Зениты».
Второй причиной были мои обязанности технического руководителя главной оперативной группы по Е-6.
Третьей причиной стремления освободить меня от управления оперативной группой было предстоящее путешествие Королева в Чехословакию. Это было совершенно невероятно! Засекреченному Главному разрешили вместе с Ниной Ивановной чуть ли не месячный отпуск за границей. Конечно, нашему посольству были даны все необходимые указания, а правительство Чехословакии дало соответствующие гарантии.
Тем более, решил Королев, все его заместители в такой «особый период» должны быть на своих местах: на полигоне или в Подлипках. В этой суматошной обстановке Королев назначил Павла Цыбина руководителем главной оперативной группы для управления первым полетом «Молнии-1». Его заместителями были утверждены Николай Фадеев – полковник из в/ч 32103 и два высоких начальника – Виктор Богданов из ЦНИИСа Минобороны и Петр Гобец из Минсвязи.
Ответственность за подготовку первой «Молнии-1» на полигоне осталась за мной. Первый комплект «Молнии-1» вместе с первой экспериментальной испытательной автоматической «землей» испытывался в КИСе 14 месяцев! Это был рекордный по продолжительности срок заводских испытаний. Ни один космический объект в те времена не отлаживался так долго.
Куприянчик и Андриканис по этому поводу говорили:
– Нам никто не мешает, никто не торопит. Любое замечание тщательно изучается, мы продолжаем вносить изменения и в «борт», и в «землю».