Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны
Шрифт:
Но быстро уходили горы, и под нами уже черноморское курортное побережье. Летим над морем и вскоре приземляемся на бетон симферопольского аэропорта. Здесь нас уже встречает начальник НИП-10 полковник Бугаев. Размещаемся по машинам и через 30 минут прибываем на НИП-10.
Несмотря на скрупулезное выполнение всех требований баллистиков по коррекции траектории, в Луну мы не попали. «Луна-4», а по нашему фирменному обозначению Е-6 № 4, прошла над поверхностью Луны в 4 часа 24 минуты 6 апреля 1963 года на расстоянии 8500 километров. На этом публикации официальных сообщений закончились.
Для нас началась кропотливая
Келдыш, обремененный многочисленными обязанностями президента Академии наук, на удивление много времени уделял работе комиссии и вникал в такие технические детали, что не единожды заставлял краснеть разработчиков системы. Он задавал вопросы разработчикам, Пилюгину – как главному конструктору комплекса управления, мне – главному куратору и заказчику системы и даже военной приемке. Никаких оправданий, кроме ссылки на постоянную спешку и страх перед угрозой срыва сроков, не находилось.
В процессе бурных разбирательств предложили разработчикам десяток мероприятий, повышающих надежность САН. Наиболее трудоемким оказалось установить нормальный тепловой режим для приборов и всех элементов системы.
Несмотря на вечный страх перетяжеления, решили задублировать угловые траекторные измерения, установив радиопеленгационную систему «Маяк».
Королев, которого я ознакомил с итогами работы комиссии, возмутился: «Так это же будут совсем новые приборы! Вы вместе с Морачевским срываете программу!» Действительно, на изготовление новой партии и повторную ее проверку мы затратили целый год.
И вот мы снова летим на полигон для подготовки и пуска по программе Е-6 станции № 6. В феврале, марте и апреле 1964 года на полигоне творилось «межпланетное столпотворение». Готовились один за другим четыре ракеты-носителя 8К78.
На 19 февраля планировался пуск автоматической межпланетной станции к Венере, на 21 марта – Е-6 для мягкой посадки на Луну, на 27 марта и 2 апреля – снова пуски к Венере. В случае очередной аварии Е-6 мы имели в резерве еще один пуск, намеченный на 20 апреля.
Работа в МИКе не прекращалась круглые сутки. Государственная комиссия заседала попеременно, то по Венере, то по Луне, обсуждая и мелкие замечания, и серьезные дефекты. Заслушивались оправдания главных конструкторов и директоров заводов.
В условиях крайнего напряжения и постоянного недосыпания испытателей на технической позиции происходили
Тюлин подписывал телеграммы министрам, требуя санкций за низкое качество изделий. Но тем не менее четырехступенчатые носители с межпланетными станциями вывозились на старт и пускались в астрономически установленные сроки с задержкой не более суток.
Несмотря на массу дефектов в электронной аппаратуре межпланетных станций, наиболее слабым звеном продолжал оставаться сам четырехступенчатый носитель 8К78.
19 февраля случилось уж совсем конфузное происшествие. При пуске венерианского зонда не запустился двигатель третьей ступени блока «И». Расследование показало, что отказ явился результатом негерметичности в керосиновой магистрали, которая проходит через туннель бака жидкого кислорода. Разделительный клапан подтекал, и керосин замерз в туннельной трубе. Третья ступень вообще не сработала, и зонд погиб.
10 марта на полигоне Государственная комиссия слушала доклад Шабарова по этому вопросу и принимала программу межпланетных пусков на ближайшие два месяца. 11 марта последовал вызов Госкомиссии и всех главных конструкторов в Москву для доклада в Кремле на заседании ВПК. «Похоже, что у Хрущева терпение кончилось и он дал команду всыпать нам всем по заслугам», – предположил Тюлин.
В Москву мы вылетели большим составом, оставив на полигоне Шабарова и Осташева с задачей не прерывать подготовку всех объектов ни на час.
13 марта 1964 года в 17 часов все прилетевшие, а также остававшиеся в Москве Королев и Келдыш предстали в Кремле перед Комиссией по военно-промышленным вопросам при Совете Министров СССР.
В Овальном зале знаменитого здания архитектора Казакова заседание проводил председатель ВПК Леонид Смирнов. Присутствовали все члены комиссии – министры, председатели государственных комитетов и руководство оборонного отдела ЦК.
Первым докладывал Королев. Он начал с того, что его вызывает для доклада товарищ Брежнев, ночью всем нам надо вылететь обратно на полигон, поэтому он убедительно просит не затягивать обсуждения. Что касается последней аварии, то это досадная оплошность, не распространяющаяся на последующие машины. Виновные в недосмотре уже наказаны, все еще раз проверено, и необходимо только согласие на последующие пуски.
Келдыш, несмотря на темп, заданный Королевым, умышленно долго и нудно читал заключения всех экспертных комиссий по программам Е-6 и MB. Далее он сказал, что на следующий день вылетает в Токио и не сможет участвовать в работе в ближайшие две недели.
После очень коротких докладов главных конструкторов и заключения Тюлина ВПК без обсуждения мирно постановила:
«Принять к сведению сообщения главных конструкторов – товарищей Королева, Рязанского, Пилюгина, Хрусталева, Морачевского, что при подготовке космических объектов 3МВ и Е-6 приняты необходимые меры по обеспечению высокой надежности всех систем объектов и носителей с учетом рекомендаций экспертных комиссий и опыта предыдущих пусков».