Книга 4. Фаворит
Шрифт:
Тимофей же только смущенно хмыкнул. Н-да. Не до того сейчас ему как-то. Не осознал еще, что все беды их взвода ни от кого иного, как от Овечкина.
Пока с него снимали цепи, Кузьма поведал все, что ему было известно о порядке охраны. Сомнительно, чтобы что-то изменилось. Тюрьма находится внутри городской черты, пленники размещены по казематам, особо опасные в железе. Так что, причин для усиленных караулов нет. Тем более, что как ночные, так и дневные улицы изобилуют патрулями.
–Значит, караул состоит из шестнадцати человек,–помяв подбородок, произнес
–Пять трехсменных постов и начальник караула,–подтвердил свои слова Кузьма.
–А форма у них какая?
–Обычные солдатские мундиры. Тут шведы не мудрят. Это наш боярин норовит выделить, армейцам одно, ополчению иное, конвойной роте третье. Как только для лешаков ничего такого эдакого не удумал.
–А незачем всем кому не попадя знать, что мы лешаки. Кому надо, тот и так разберется. Ну что же, Кузьма Платонович, пора домой.
–Давно пора,–отчего-то без энтузиазма подтвердил Овекин.
Ну наконец-то, миновали эти клятые долгие сумерки. Еще седмица другая и сюда придут белые ночи. Прямо беда с ними клятыми, потому как по их делам нужна темнота. И чем гуще, тем лучше. По стене можно и на ощупь взобраться. А ты поди поднимись, когда тебя в любой момент приметить могут.
Караулы сейчас усилены и самый последний разгильдяй несет службу исправно, ничем не отвлекаясь. Еще бы, коли враг под стенами. Да еще и минимум две трети гарнизонов бастионов находятся на позициях. От греха, так сказать, подальше. Причем без нытья и понуканий. Там же едят, там же спят. Нормальная практика.
Вот только им от понимания этого ничуть не легче. Поди проберись незаметно через стены, поброди по городу, наверняка наполненному патрулями. Прихвати языка и вернись обратно. И все нужно проделать за какие-то неполные три часа, потому что потом начнет светать.
В прошлый раз им повезло воспользоваться ходом прорытым в незапамятные времена с территории русского квартала. Сейчас он наверняка обнаружен и находится под контролем, а то и вовсе засыпан. Ну зачем нужен ход, о котором известно противнику.
Так что, заявить боярину о том, что они готовы прогуляться за стены, это одно. Ты поди выполни это обещание. Впрочем, выхода-то все одно нет, а потому лучше думать над тем, как все проделать, а не рассуждать о том, почему ты этого сделать не можешь.
–Ну как, Саня, готовы,–поинтересовался подошедший Рыбин.
–Мы всегда готовы, Григорий Семенович,–пусть и тихо, но от того не менее бодро ответил десятник командиру лешаков.
–Вот и ладушки. Ты там посмотри по обстоятельствам и по времени. Но если будет возможность, то… У нас там целый взвод как в воду канул.
–Мог бы и не говорить, господин капитан. Я уж с Кругловым обговорил. Он обсказал где искать дом того купчишки, коий должен был встречать наших.
–Вот и ладно. Уверен, что вчетвером будет лучше?
–Чем меньше народу, тем проще проскользнуть.
–Ну, с богом.
–Не поминай лихом, господин капитан. Пошли парни.
Добрыня,
Вроде бы и все предусмотрели. Но не суждено им было сегодня проникнуть за стену. Они уже подошли к бастиону на расстояние пяти сотен шагов, когда на соседнем бастионе вдруг поднялся шум и заполошная стрельба. Тут же всполошились и на бастионе выбранном ими.
Ни о каком тайном проникновении в город теперь не могло быть и речи. Поэтому не обнаруживая себя лешаки подались назад. И только спустя час узнали о том, что их товарищи сами сумели вырваться из шведских застенков и прорваться к своим. Правда, пришлось их прикрывать при помощи пушек. И свои едва не положили, потому как умудрились рассмотреть вражеские мундиры. Ну да, все то хорошо, что хорошо кончается. Правда, перед Александром все еще оставался вопрос с обещанным языком.
–Живой!!! Живо-ой, бродяга!!!
Иван то прижимал к себе Кузьму, то отстранял жадно вглядываясь в худого изможденного мужчину средних лет и снова прижимал к себе. При этом он явно не заботился о том, чтобы соизмерять свои силы и не замечал что причиняет бывшему узнику страдания. Впрочем, тот если и кривился, то только когда его не видел Карпов.
Вообще-то у Овечкина был низкий болевой порог и где иной только пыхтел бы от натуги, он уже кричал бы благим матом. Но за последнее время у него имелась некая практика по части боли, а потому, ничего страшного. И вообще, телесные муки сейчас не могли превзойти душевные.
–Иван Архипович, ты бы погодил меня лобызать-то,–наконец произнес Кузьма.
Карпов в очередной раз отставил от себя своего воскресшего друга, а никем иным он его и не полагал. И на конец обратил внимание на его довольно помятый вид. Как приметил и бинты под одеждой. Хм. И кстати, вон на груди сквозь ткань начала сочиться кровь.
–Данил!
На зов боярина в палатку тут же едва не вбежал денщик, пребывавший в не меньшем возбуждении.
–Немедленно вызови сюда лекаря Любимова, со всем необходимым для обработки ран.
–Иван Архипович,–начал было Кузьма.
–И всем, включая караул, не приближаться к палатке ближе чем на десять шагов,–перебил его Иван.
–Слушаюсь,–выпалил Данил которого тут же как ветром сдуло.
За палаткой раздались его отрывистые слова, скорее походящие на команды. Какая-то суета. И снова ночь наполнилась обычными для воинского лагеря звуками. Причем не спящего. Поспишь тут, когда только что пальба стояла что при твоем штурме.
–Ну вот. А теперь говори, что хотел,–наконец тихо произнес Иван, устраиваясь на складном стуле и указывая на такой же, напротив себя.