Книга алхимии. История, символы, практика
Шрифт:
Яснее выразиться нельзя, и читатель легко поймет следующее место Хёффера, приведенное нами ранее:
Выходит черный Сатурн,Которого Юпитер, появляясь из своего жилища,Отрешает от господства,О чем вздыхает Луна,То же делает и Венера,Представляющая олово.Более я ничего не прибавлю,Как только то, что Марс, войдя в него,Создаст убийственный железный век,После которого появитсяСолнце, когда оно возродится.177
«Великий
Кроме того, цвета символизировались плодами. В следующем месте речь идет о промежуточных цветах между белым и красным и о самом красном цвете.
«Затем, установив третью степень огня, ты увидишь возрастание всевозможных прекрасных плодов, каковы: айва, лимоны и апельсины, которые вскоре превратятся в красные яблоки» («Cassette du petit paysan»).
Бернар Тревизан аллегорически говорит о цветах: «Об этом сказано, что вещь, хозяин которой красен и имеет белые ноги и черные глаза, есть Магистерий» («La parole delaissee»). И в другом месте: «Вообразите, я у него спросил, какого цвета был король. И он мне ответил, что тот был одет в сукно золотистого цвета первого тона и плащ черного бархата поверх белоснежной рубашки, под которой он имел красное, как кровь, тело» (Bernard de Trevisan. «Le livre de la philosophie naturelle des metaux»).
Наконец, цвета уподоблялись четырем элементам:
«Во время Делания появляются четыре цвета. Черный цвет, как уголь; белый, как цветок лилии; желтый, как ноги птицы, называемой копчиком; красный, как рубин. Они называют чернотой воздух, белизной – землю, желтизной – воду и краснотой – огонь» (David Lagneau. «Harmonia chimica» [178] ).
178
Давид Ланно. «Химическая гармония» (лат.).
Надо прибавить, что алхимики не были единодушны в применении названий элементов к цветам: один называл чернотой воздух, а другой – землю. Следующая выдержка значительно отличается в этом отношении от предыдущей: «Во время периода первого влияния камень черен, его называют Сатурном, землей и именами всех черных вещей. Затем, когда он белеет, его именуют водой и названиями всего влажного, соленого или белой землей. Когда он желтеет и выпаривается, то получает наименование воздуха, желтого масла и имена всех летучих вещей. Наконец, он краснеет, и его называют: небом, красной серой, золотом, карбункулом и именами всех красных драгоценных вещей, как минеральных, так и животных и растительных» («Clangor buccinae» [179] ).
179
«Звук рога» (лат.).
Мы теперь будем специально изучать три основных цвета: черный, белый и красный. Первым появляется черный. Алхимики распространялись об этом цвете потому, что он указывает на то, что делание находится на правильном пути: «Материя, приведенная в движение соответствующим жаром, начинает делаться черной. Этот цвет является ключом и началом Делания. В нем заключаются все другие цвета: белый, желтый и красный» (Huginus а Barm^a. «Le r`egne de Saturne»).
Герметические философы давали разные имена черному цвету. «Эта чернота – знак гниения; философы называют ее западом, темнотой, затмением, головой ворона, смертью» («Le Filet d’Ariadne»).
Но его главный символ был ворон. «Знайте также, что Ворон, летающий без крыльев в ночной черноте и солнечном свете, есть глава или начало искусства» (Herm`es. «Les sept chapitres» [180] ). Его также называли головой ворона. «Указание на это плодородие
180
«Семь глав» (фр.).
Думали, что мухи рождаются из гниющей грязи, а ван Гельмонт уверял, что видел, как из старого, сгнившего белья родились мыши. Эта теория применялась к трем царствам природы; начало Делания должно, следовательно, быть порчей, гниением, после чего оживленная материя совершенствуется до красного цвета. Кроме того, гниение есть символ смерти, из которой проявится жизнь. Смерть – это ночь, черный цвет; жизнь есть свет, белый цвет. Вот почему алхимики называли черный цвет гниением.
«Таким образом, первому процессу Делания дали название гниения, ибо в это время наш камень черен» (Roger Bacon. «Miroir d’Alchimie»).
Черный цвет появляется около сорокового дня после того, как начали согревать философское яйцо: «Грейте умеренно философский раствор в сосуде, запечатанном герметически, в течение сорока дней до тех пор, пока на поверхности не образуется черная материя, которая есть „голова ворона“ философов» (Alain de Lille. «Dicta Alani de lapide philosophico» [181] ).
181
Ален де Лиль. «Слово Алена о камне философском» (лат.).
Во время черноты, согласно Филалету и Фламелю, появляется сильный запах, который обнаружится, если во время этой части Делания сосуд лопнет.
Прежде изготовления материя бывает весьма зловонна, но потом запах делается приятным, вследствие чего мудрец сказал: «Эта вода берет запах у мертвого и неподвижноготела» (Morien. «De transmutatione metallorum» [182] ). Вода, о которой здесь говорится, есть жидкость, образующаяся от сгущения паров в философском яйце. И действительно, из материи черного цвета отделяются пары желтые, красные и зеленые, которые наполняют яйцо. Этот газ, смешанный с парами воды, сгущается и снова падает на материю. Наконец газ более не выделяется, появляется полная чернота, все успокаивается.
182
Мориен. «О превращении металлов» (лат.).
Алхимики гораздо менее распространялись о белом цвете. После черного цвета вскоре появляется серый цвет. «Цвет серый является после черного» («Note manuscrite en marge de la Biblioth`eque des philosophes chimiques» [183] ). После этого постепенно появляется белый цвет.
«Признак совершенной белизны есть маленький, очень тонкий кружок, появляющийся вверху сосуда в то время, когда цвет материи переходит в оранжевый» («L’Echelle des philosophes» [184] ). Затем этот круг увеличивается и испускает белые лучи, тонкие, как волосы (откуда иногда появляется название: волосяная белизна); сходясь в центре, эти нити, размножаясь, окрашивают в конце концов всю массу в белый цвет.
183
«Заметки на полях рукописей Библиотеки химических философов» (фр.).
184
«Лестница философов» (фр.).