Книга Бытия
Шрифт:
— Высматриваешь, где я храню свои игрушки? Она ухмыльнулась:
— Высматриваю, где ты держишь выпивку.
— Ага. — Я дотянулась до латунного колокольчика, висящего над кроватью, и позвонила.
Лана тут же появилась.
— Что ты будешь? — спросила я Пэли.
— Глоток имбирной настойки не помешает.
— Бутылку, — сказала я Лане. — И кружку пряного эля для меня.
— Маленькую?
— Естественно.
Лана кивнула и вскоре вернулась с напитками на медном подносе. Мы с Пэли Просидели болтая весь остаток дня, и вечер тоже, до самого ужина.
Пэли,
— Новая книга? — наконец поинтересовалась она. Мне показалось, она долго думала, прежде чем спросить. — Мм… На этот раз, я думаю, было бы разумно сделать две копии.
— Зачем?
— Одну тайно вынести. Так или иначе, охрана обыскала меня на пути сюда, — наверное, искали припрятанный топор или дубинку. Как думаешь, на выходе тоже так будет? Но, я же смогу выйти, правда? В смысле, меня выпустят в город?
— Выпустить-то выпустят. Без проблем. Но внимательно проверят, что ты несешь с собой. Никому не прошмыгнуть мимо охраны с целой пачкой бумаги, а по листику выносить слишком долго. К тому же если этот листик еще удастся размножить, чтобы недремлющее око охраны ничего не заподозрило.
— Да, трудновато будет. — Пэли взглянула на дверь веранды.
— Они глаз не спускают с воды. Ни одна шлюпка не подойдет незамеченной.
— Похоже, у нас решительно нет никакого выхода.
— О, ушам своим не верю. И это говорит Пэли? Выход всегда можно найти. Но для начала надо постараться сделать копию, пока я буду писать эту чертову книгу.
Пэли вдруг странно засуетилась:
— Слушай, а она, что, такая важная, эта твоя новая книга?
— Даже в других мирах она будет нужна для спасения умов миллионов людей, которые собирается поджарить Божественный разум. Вот насколько она важная.
— Хм… и взаправду важная.
— Понимаешь, кроме меня, никто не имеет никакого представления о других мирах.
— Но ты честно думаешь, что твоя книга может что-нибудь изменить? Вот что мне интересно. — Пэли плеснула себе настойки.
Что до меня, я уже давно залпом выпила свой эль. Еще немного выпивки, и малышка отправится спать. Так что, пожалуй, вторую кружечку эля я закажу во время ужина.
— Да, это большая проблема, как заполучить в хранилище-Ка наших мужчин. Я не говорю об этих скотах с западного берега. Но не слишком ли ты много на себя взяла? Если честно, то я не уверена, что кто-то из нас может хоть что-то сделать для других миров. — (Это было второе «честно» за последнюю минуту. Интересно, Пэли о чем-нибудь говорит нечестно?)
— Я тоже не уверена! Пока. А ты уверена, что не хочешь даже пытаться помочь спастись сотням миллионов людей? Я не знаю как, но надо как-то пытаться! Для начала давая каждому знание.
Пэли выглядела совсем несчастной.
— Йалин, я вот… насчет переписывания твоей книги… я это… пишу не очень хорошо. Или читаю, коли на то пошло. Да если честно, просто не умею. Читать и писать. Не умею, — пробормотала она.
— Вот незадача. — Я не знала, что и сказать. Я помолчала с минуту, сомневаясь в истинности ее признания. Но поняла, что вряд ли кто-нибудь бывал более искренним, чем она в этот момент, потому
— У меня просто косоглазие начинается, когда я вижу написанные слова. Буквы подпрыгивают и танцуют. — Она избегала встречаться со мной взглядом.
— Но ты же из Аладалии, Пэли.
— Где все такие образованные? Конечно! Вот потому я и стала женщиной реки. Но в конце концов, хоть я и не умею читать, зато могу петь.
— Мне едва удалось сдержать улыбку.
— Разумеется, можешь.
— Но все же я совершенно бесполезна для тебя. И было пустой тратой времени вызывать меня сюда.
— Нет! Не смей так говорить! Я бы никому больше не смогла это доверить! Ты правда нужна мне, Пэли.
— Хоть и не могу переписывать твою книгу.
— Но я сама тоже не могу ее дублировать! У меня и без того длиннющий список обязанностей. Мы что-нибудь придумаем. Вместе, — заверила я ее. — Не волнуйся, ты мне действительно нужна.
А разве не так? Держу пари, что гильдия не выпустит мою следующую книгу без цензуры. Может, они ее искромсают, а может, бесконечно будут тянуть с публикацией. Хорошо, если я ошибаюсь, но не хотелось бы рисковать. Отсюда вопрос: если все-таки удастся сделать копию книги, то как ее вынести из храма?
И как она сможет попасть на печатный станок? И как можно будет потом распространять тираж, если гильдия курирует все грузоперевозки по реке? Пэли оказалась бы перед необходимостью быть и контрабандисткой, и курьером, и кем угодно. Так, допустим, я смогу притвориться, что поссорилась с Пэли. Я выставлю ее отсюда, что называется, с блохой в ухе, запихнув книгу в ее сумку. Как-нибудь.
Пэли воспрянула духом. Она осушила свой стакан и тут же вылила в него остатки из бутылки.
— Давай споем про наши старые добрые времена?
— Почему бы и не спеть? — поддержала я. И мы воспевали наш славный путь до самого ужина, который, к большой радости всех не глухих в округе, подали довольно скоро.
Ужин подавали в покоях папы с мамой — свиные почки и кебабы в томатном соусе, с гарниром из риса с шафраном. Несомненно, когда ужин выносили с кухни, он был достаточно горячим. Пэли перешла на эль, я тоже заказала себе вторую маленькую кружку.
Кажется, Пэли папе понравилась, хотя, опьянев, она стала откровенно дерзить и фыркать на всех, — я догадываюсь, что она возрождала самоуважение после признания в неграмотности. А что если… я задумалась. Папа! Вот кто мог прочесть целую страницу тонкого, как паутина, письма и вязь неразборчивых цифр в два щелчка бараньего хвоста, — может быть, он бы нам помог? Как ни странно, мне даже в голову не пришло, что он стал бы возражать. Мама, наоборот, с трудом выносила Пэли. Но терпела.
И только во время десерта (фруктовое бланманже) до меня дошло, что Пэли не могла прочесть и мою «Книгу Реки». Она наверняка не стала просить никого из сестер реки читать для нее вслух! А значит, в ее знаниях о моих приключениях должны быть изрядные пробелы. А что она не задавала лишних вопросов, так это потому, что боялась выдать себя. Я же ей в общих чертах обрисовала лишь события, которые происходили уже после того, как Эдрик убил меня.