Книга царей

Пролог

Была поздняя осень. Ковер из золотых листьев, плавающие в пруду утки, молодые мамы с колясками – атрибуты располагающих к размышлениям деталей, без которых Чистые пруды не были бы такими чистыми, какими описывает поэт.

Не помню, у кого именно, по-моему, у Нагибина есть строки: «…Не менее щедра была Чистопрудная осень. Бульвар тонул в желтой, красной листве берез, осин, кленов. Мы набирали охапки палой листвы, несли домой прекрасные, печальные букеты, и сами пропитывались

их горьким запахом…».

Возможно, летом пруды еще красивее. Но я люблю осень. Не потому, что очей очарованье, потому, что сквозь звуки листопада можно услышать пение осени. Над головой кружится желтый лист, а ты сидишь и слушаешь унылый, пахнущий прохладой мотив.

Таким мне виделся день 20 октября 2006 года. Таким он остался в памяти на всю жизнь.

Часы показывали двенадцать, когда я, покормив уток, занял место на скамейке под густой, раскидистой черешней. Говорят, дерево это посадил Олег Янковский. Возможно. Хотя какая разница, кто и когда посадил дерево: главное, что оно растет, и этим все сказано.

Вынул из портфеля ноутбук, посмотрел на небо.

Солнце, выглянув из-за туч, улыбнулось и тут же исчезло.

«Хорошая примета, – подумал я, – солнце радуется моему приезду».

Открыв компьютер, дождался, когда экран озарится голубоватым светом.

Я был готов начать вникать в суть появившихся на экране строк, как вдруг внимание мое привлек человек лет шестидесяти, высокий, подтянутый, – не заметить такого было трудно. Кашемировое пальто, кашне, брюки без единой морщины создавали ощущение, что идет мужчина не по усыпанной листвой дорожке, а по подиуму, демонстрируя одежду мэнов пенсионного возраста.

Олицетворяя мужское достоинство, мужчина приковывал внимание, заставляя думать: «насколько человек уверен в себе».

Отведя взгляд, я попытался заставить себя начать читать, но что-то подсказывало, что визуальным знакомством с человеком в пальто дело не закончится.

Чутье меня не обмануло: свернув с дорожки, мужчина направился в мою сторону.

Подойдя к скамейке, присел противоположный край. Вынув сигареты, закурил.

Облачко дыма, подхваченное ветром, устремилось в мою сторону.

Не подавая вида, что все в незнакомце интересно, я обратил взор к ноутбуку. Сконцентрировать внимание на тексте удалось не сразу, зато интерес к мужчине был потерян.

Так мне казалось, и не без основания. В течение минуты незнакомец будто был абстрагирован от остального мира, в то время как вокруг происходило много чего на что невозможно было не обратить внимание: суета детворы, копошащиеся в кучах листвы голуби, дворник, расчищающий дорожки метлой.

Закончив читать, я, оторвав взгляд от текста, глянул в сторону мужчины.

Тот будто ждал момента, когда можно будет задать вопрос.

И

задал. Вопрос не нес в себе ничего особенного, в то же время лишал возможности находиться в придуманном мною мире.

–Это что, рукопись? – показав глазами на компьютер, произнес незнакомец.

– Да, – ответил я.

Мужчина, не поднимаясь, переместился в мою сторону. Пробежав глазами по тексту, снял очки.

– Вы писатель?

– Сочинитель, – поспешил уточнить я.

– И о чем же ваше сочинение?

– О преступниках, о работниках уголовного розыска.

– По-другому сказать, вы пишите детективы?

– Да, – ответил я

Улыбка коснулась губ незнакомца.

– И что, печатают?

– Не всегда и не все.

Мужчина, прищурив взгляд, глянул на нижнюю часть экрана.

– Тут написано: Кирилл Казанцев. Это ваша фамилия?

– Да, – ответил я.

– А в чем, собственно говоря, дело?

– Дело в том…

Поднявшись, незнакомец протянул руку.

– Будем знакомы. Мостовой Федор Николаевич. Генерал милиции.

Не найдя, что сказать, я ответил рукопожатием.

Новый знакомый, присев, показал глазами на ноутбук.

– Разрешите?

– Пожалуйста.

Читал генерал минуты полторы, не больше, после чего вернув ноутбук, задал вопрос, от которого мне стало не по себе:

– Роман написан вами или есть соавторы?

– Свои романы я пишу сам.

– И сколько их у вас?

– Четырнадцать.

– Отлично, – непонятно чему обрадовался генерал.

Тут меня будто прорвало.

– Простите! У вас ко мне дело?

Генерал улыбнулся.

– Предложение, от которого вы, как сочинитель, не сможете отказаться.

– Даже так?

–Даже так. Хочу рассказать историю, которая может послужить сюжетом к написанию нового романа. Все, что произошло со мной и моими товарищами, должно обрести слово. Не в виде мемуаров – в виде книги.

Перейдя на шепот, Мостовой вдруг начал говорить так, будто исповедовался.

– Честно сказать, я подумывал: «может самому…». Да вот беда: с сочинительством не в ладах. Стоит делу дойти до писанины – отчет или доклад – проблем возникает столько, что хочется бумагу рвать в клочья. Мыслей много, в словах – провал.

Заходившие под кожей желваки стали свидетелями того, что генерал говорил правду.

Оказавшись в растерянности, я не знал, что сказать. Начать расспрашивать – не хотелось казаться наивным. И я, чтобы не выглядеть потерявшимся в трех соснах, решил заполнить паузу действиями.

Запихать ноутбук в портфель было делом трех секунд.

Щелкнув замками, я собрался спросить, где и когда генерал сможет рассказать свою историю, как вдруг тот, глянув мне в глаза, произнес: «Так вы согласны?»