Книга Дины
Шрифт:
— Дина заболела! Толлеф встанет вместо меня! Вели юнге согреть воды.
Антон был вне себя от злости. Черт бы побрал всех баб, которым непременно нужно идти в море! То у них морская болезнь, то им подавай Трондхейм! С ними добра не жди! Сущее наказание-Юнга, еле державшийся на ногах от морской болезни, принес горячей воды в деревянном ведерке, но половину расплескал по пути. Андерс встретил его в дверях. Обоих трясло, оба были бледны. Хотя и по разной причине.
В каюту он юнгу не впустил и задернул полог перед койкой Дины. Сбросив с себя
Несчастный юнга еле стоял на ногах. Слабый после морской болезни, испуганный и растерянный. Его лицо напоминало ладонь с ободранной кожей после работы с железом на сильном морозе.
— Шевелись, собака! — рявкнул Андерс. Это было так на него не похоже, что парня как ветром сдуло.
Дина затихла. Она позволила Андерсу перекатить себя на бок, чтобы вытащить из-под нее кровавые простыни. Андерс видел, что они насквозь мокрые.
От них шел сладковатый, тошнотворный запах. Андерса чуть не вывернуло. Усилием воли он подавил рвоту.
Ничего не соображая, Андерс обмыл и уложил Дину. Так близко к женщине он еще никогда не был. Его охватило желание, смущение и бешенство.
Он подложил старый кожаный плащ под чистую простыню, которую нашел в сундучке у Дины. Уложил ее поудобней. Она была очень тяжелая и почти безжизненная. Не открывала глаз, лишь тяжело дышала и хватала его за руки. Ему пришлось стряхнуть ее руки, чтобы она не мешала ему.
Кровотечение у нее уменьшилось, но не прекратилось. Андерс ногой задвинул в угол грязные простыни.
Вдруг он увидел среди яркой крови что-то синеватое, как бы затянутое пленкой. Он похолодел. Кого благодарить за этот подарок? Андерс стиснул зубы, чтобы ничего не сказать.
Дина унеслась далеко отсюда. Должно быть, она потеряла слишком много крови. Только бы она не… Андерс гнал от себя эту мысль. Он выпятил губу и затолкал шерстяную рубаху ей между ногами. Шерсть впитает все — и чистое, и нечистое. Он читал все известные ему молитвы.
Дина временами приходила в себя и смотрела на него остекленевшими глазами. Несчастье вползло в каюту и забралось к Дине на койку.
Андерс тихо молился.
Ветер немного утих, шхуна игриво покачивалась на тяжелых волнах.
Андерс заметил, что с парусами на палубе управились без него. Ему стало чуть-чуть легче. Но кровотечение у Дины все еще продолжалось.
К Андерсу то и дело приходил кто-нибудь из команды. То один, то другой. Он встречал всех в дверях. Приказал принести горячего супа и еще горячей воды.
В конце концов Антон заорал, что Андерс должен вытащить хозяйку Рейнснеса на палубу и пусть блюет в море, как все люди.
Андерс рванул дверь и чуть не съездил Антону кулаком по челюсти. Потом захлопнул дверь с такой силой, что едва не зажал ею большой нос штурмана.
На палубе царила тишина. Шхуна мирно разрезала волны. Принесли котелок с супом. Потом горячую воду.
Команда справилась со штормом.
Прошли сутки. Выглянуло солнце. Ветер торопился на юг.
В каюте, ничего не замечая вокруг, дремала Дина. Кровотечение у нее прекратилось.
Андерс, который уже отчаялся вымыть Дину, смог наконец передвинуть ее в сторону и вытереть под ней старый кожаный плащ. Она держала его за шею, когда он передвигал ее. Он действовал осторожно, опасаясь, как бы у нее снова не открылось кровотечение.
Она даже не пыталась прикрыться. После всех часов, что они провели вместе в геенне огненной, в этом не было необходимости.
Достоинство Дины не страдало от подобных вещей. Она вверила свою жизнь в его руки. Время от времени она теряла сознание. Потом снова приходила в себя и тихо звала его. Однажды она что-то пробормотала, но он не разобрал слов. Кажется, она звала этого библейского разбойника. Верно, она звала Варавву.
Андерс заставил ее проглотить несколько ложек супа. Воду она пила жадными глотками. Вода бежала по подбородку, и на рубашке расплылись мокрые пятна. Волосы у нее свалялись и слиплись от пота. Андерс даже не пытался расчесать их.
Время от времени он осторожно встряхивал Дину, чтобы убедиться, что она жива. Увидев, что ей неприятен свет, он задернул иллюминаторы. Даже полумрак не мог скрыть ее неестественную бледность. Чернота, залегшая вокруг глаз, стекала на щеки. Нос заострился. Ноздри были совсем белые.
Андерс не умел лечить людей. Да и молиться, пожалуй, тоже. Но в то воскресное утро, в каюте, где пахло несвежей кровью, он молился, чтобы Дина осталась жива.
Тем временем команда привела в порядок груз, и «Матушка Карен», направляясь домой, уже миновала Вегу.
Помогла ли молитва Андерса или что другое, но дыхание у Дины стало ровным, длинные белые пальцы лежали на покрывале. Он видел, что по ее рукам до самых розовых ногтей ветвятся синие жилки.
Он легонько прикоснулся к ее бровям, чтобы посмотреть, дрогнут ли у нее веки. Она открыла глаза, словно только что вынырнула из тумана.
Он подумал, что она сейчас заплачет. Но она только коротко всхлипнула и снова закрыла глаза.
«Да плакала ли она вообще когда-нибудь? — подумал Андерс. — Если даже теперь не заплакала…»
Ему не хотелось оказаться посвященным в ее жизнь. И он был благодарен ей, что она не плакала.
— Что тут за недуг такой? — спросил Антон. Он успокоился вместе с ветром и пожелал узнать, как обстоят дела.
Андерс закрыл за собой дверь и вышел вместе с ним на палубу.
— Дина заболела не на шутку. Она очень слаба. Ее рвало, и сильно шла кровь. Должно быть, что-то с животом. Что-то съела… Она совсем без сил, бедняжка… Антон кашлянул и извинился — он не понял, что это так серьезно. Но ведь он всегда говорил: баба на судне…