Книга для чтения по марксистской философии
Шрифт:
Домарксовские материалисты правильно утверждали, что источником наших знаний о внешнем мире являются ощущения, которые отражают предметы внешнего мира, являются их образами. В то время как идеалисты зачастую стремились доказать, что ощущения обманывают нас и не имеют ничего общего с материальными предметами, материалисты справедливо подчеркивали громадное значение чувственного восприятия внешнего мира для познания. Однако, правильно указывая на зависимость мышления от чувственных восприятий, они не могли объяснить, почему же мышление дает нечто новое по сравнению с чувственным знанием. Большинство домарксовских материалистов полагало, что мышление лишь объединяет, суммирует все то, что уже известно из чувственных восприятий.
Но мышление не только подмечает общее в вещах,
Научное мышление открывает законы природы и общества, которые чувствами непосредственно не воспринимаются. Наука предвидит будущее, о котором у нас также нет чувственного представления. Этого не могли понять домарксовские материалисты, так как они не видели сложного, противоречивого соотношения между чувственным отражением мира и мышлением.
Но как проверяется правильность выводов, которые делаются мышлением, наукой? Ведь эти выводы в отличие от чувственных восприятий нельзя непосредственно сопоставлять с отдельными предметами, как это мы делаем, когда, например, говорим: «яблоня цветет» или «река замерзла». На этот вопрос домарксовские материалисты также не смогли дать правильного ответа. Многие из них полагали, что выводы мышления, наши суждения, умозаключения должны согласоваться с показаниями органов чувств. Но это упрощенный подход к делу. Разве может чувственное восприятие подтвердить или же опровергнуть положение науки относительно скорости света? Конечно, нет. Положения науки часто противоречат непосредственному чувственному восприятию. Так, по учению великого польского астронома Коперника, Земля движется вокруг Солнца, хотя нам кажется, что движется не Земля, а Солнце. Как же проверяется, удостоверяется правильность мышления?
И здесь, как доказал диалектический материализм, на помощь познанию приходит практика. Если наши знания о мире возникают и развиваются на основе практики, то отсюда следует, что лишь на этой практической материальной основе может быть проверена истинность, правильность любого утверждения, умозаключения, теории. Применение теории на практике ведет к проверке или опровержению этой теории. Так, например, в XIX веке существовала теория о том, что летательные аппараты не могут быть тяжелее воздуха. Создание аэропланов опровергло эту теорию. Применяя теорию на практике, мы сплошь и рядом приходим к открытию новых фактов, которые эта теория предвидит. Так, истинность созданной гениальным русским ученым Д. И. Менделеевым периодической системы элементов была подтверждена открытием тех новых химических элементов, существование которых и их свойства предсказал на основе своей теории Менделеев.
Маркс и Энгельс свои гениальные положения о неизбежности пролетарской революции, диктатуры пролетариата, о неизбежности победы социализма выдвинули в ту историческую эпоху, когда капитализм еще господствовал во всем мире. Положения Маркса и Энгельса о пролетарской революции и диктатуре пролетариата отражали закономерность развития капиталистического общества, назревающую необходимость социалистического преобразования. Эти положения были гениальным научным предвидением будущего. Творчески применяя теорию марксизма-ленинизма, трудящиеся СССР под руководством Коммунистической партии пришли к победе Великой Октябрьской социалистической революции, к построению социализма в СССР. Вслед за народами нашей Родины трудящиеся ряда других стран также уничтожили капиталистический строй и успешно строят социализм. Значит, факты, практика полностью подтвердили великие открытия Маркса и Энгельса, практически доказав тем самым истинность марксизма.
Только марксистский материализм вскрыл величайшее значение практики в познании. И это, конечно,
* * *
Среди современных буржуазных философов, а также и некоторой части представителей других наук широко распространено мнение, будто мировоззрение, в особенности научное философское мировоззрение, принципиально невозможно, да и не нужно. Изучать-де можно лишь отдельные факты, предметы, явления — для чего и существуют различные науки,— но нельзя, говорят эти буржуазные ученые, выяснить, что лежит в основе всех этих явлений, предметов, фактов. Наука, утверждают они, обязана лишь описывать наблюдаемые факты, не ставя больше никаких вопросов.
Наука, уверяют некоторые буржуазные теоретики, не должна пытаться вскрыть общие законы, не должна даже ставить перед собой цели ответить на вопрос о том, что образует основу, первопричину отдельных явлений. Если вдуматься в эти характерные для ряда буржуазных философов утверждения, то станет ясным, почему все эти философы отрицают возможность научного мировоззрения, то есть такого мировоззрения, которое основано на данных науки, которое обобщает, подытоживает ее результаты. Ведь если невозможно научное философское мировоззрение, значит, единственно возможным мировоззрением оказывается религия с ее фантастическими представлениями о сотворении мира богом, о потустороннем, загробном мире и о невозможности изменения человеком условий своей жизни. Отрицая возможность научного мировоззрения, современные буржуазные философы тем самым как бы говорят: существует лишь религиозное мировоззрение, другого и не ищите.
Правда, некоторые из буржуазных философов на словах не отрицают возможности нерелигиозного мировоззрения, но и они твердят, что мировоззрение (философия) не имеет никакого отношения к науке, к познанию мира, к практической деятельности людей. Так, например, известный американский философ У. Джемс утверждал, что каждый из нас выбирает или же создает себе такое мировоззрение, такую философию, какая кажется ему наиболее подходящей, удобной, интересной. Противоположность между материализмом и идеализмом, как двумя философскими учениями, коренится, по мнению Джемса, в том, что у людей разные характеры: одни обладают «жестким» (материалистическим) характером, у других же характер «мягкий» (идеалистический).
Таким образом, по мнению некоторых буржуазных философов, материалистический и идеалистический взгляд на мир зависит только от индивидуальных особенностей человека, от его вкусов, привычек, характера. Все дело оказывается в том, что разные люди от рождения по-разному видят, воспринимают окружающий мир. Не трудно понять, что сведение различия между материализмом и идеализмом к вопросу о различных индивидуальных вкусах необходимо для тех, кто хочет смазать коренное различие между этими двумя философскими направлениями. Ведь о вкусах, как известно, не спорят: одному нравится голубое, другому— розовое. В действительности же вопрос о мировоззрении не имеет ничего общего с вопросом о цвете или фасоне платья, которое вы по своему вкусу заказываете в ателье.
Факты говорят о том, что мировоззрение у людей складывается под влиянием условий их жизни, их социального положения, воспитания. Почему, например, современные буржуазные профессора философии солидарны друг с другом в своем отношении к материализму? Нет для них более страшного врага! Если же взять представителей трудящихся классов в буржуазном обществе, а также близкие к трудящимся массам слои интеллигенции, то они обычно отвергают идеалистическое и религиозное мировоззрение, противопоставляя ему материалистическую философию. Ясно, что дело тут не в индивидуальных особенностях. В современном буржуазном обществе существуют враждебные друг другу классы, между которыми происходит ожесточенная борьба. И факты свидетельствуют о том, что идеализм служит реакционным общественным силам, а материализм является философией общественного прогресса.