Книга для чтения по неорганической химии : Книга для учащихся : В 2 ч. Ч. 2
Шрифт:
Ангелы, дарованные Богами.
Кира как старшая являла собой образец твёрдости. В ней рано проснулся волевой характер, ещё в лагере, именно она оставалась с девчонками, когда мы уходили на работы, мамина помощница, это про неё.
Диана, как всегда, в трудных ситуациях жалась к старшей, вот она и сейчас держала её за руку.
Веста младшенькая, прорвалась, но несмотря на заплаканные глаза и красный нос при постороннем, приняла гордый вид, выпрямила спину, и даже с трудом, но сдержала хлюпанье носом.
Я как
Кира всё поняла и успокоилась, остальные тоже глядя на нас, почувствовали, что происходит что-то хорошая, и Веста даже улыбнулась, когда Лада прижала её к себе.
Улыбка ребёнка – чудо мира, и я не смог удержаться, не улыбнуться в ответ.
Никогда в моей жизни никто кроме Деда не оглашал решение.
Я рос мечтательным ребёнком, поэтому и выбрал стезю не военную, а научную, мне мечталось, что откроется Дар, и что мне после ухода Деда, доверят окормлять Клан.
С чувством, что я не такой, как все, ненамного, но всё-таки умнее,
Потом я вырос и осознал меру ответственности, и когда не вспыхнула Искра, воспринял с чувством облегчения, глубоко-глубоко спрятанном в душу.
Мне хотелось всем всё доказать не одарённостью, Дар – улыбка богов, получившие его ничего для этого не сделали, я хотел, чтобы меня признали за ум, труд и знания.
Власть в Ветви передавалась по родству, а я хоть и не последний человек, но не самый родовитый. Я всегда верил, что придёт мой шанс.
И вот теперь в съёмной клетушке, перед уцелевшими из большой и славной Ветви, я оглашаю решение.
Прошли времена, когда дела Ветви писались вручную на бумаге, а Клановичи торжественно прикладывали печати и ставили росписи.
За хранение любой атрибутики Греев — каторга три года.
Архивы, реликвии, знамёна, гербы, даже посуда и мебель со знаками Греев, всё уничтожено победителями.
Только наша кровь – подтверждение права принимать решения и нести за них ответственность. Это единственное, что неспособны у нас отобрать.
Я первым приложился к Знаку Греев.
Прокол пальца и Знак принял меня, всплыла голограмма с моим именем и Фамилией.
Только наша кровь может активировать этот сложнейший прибор. Чужака не примет.
Дочки никогда подобного не видели, только наши рассказы.
Супруга, Кира бестрепетно подходили и прикладывались к Знаку.
Дина с неожиданности ойкнула, когда лезвия впивались в палец.
Веста насупилась и предельно серьёзно подошла к этому делу. Как Жанна Д’Арк, перед костром, не меньше!
Ещё бы я слышал, как Кира ей шепнула на ушко:
«Будет больно — ты молчи!»
Даже Серый краешком губ улыбнулся, но быстро натянул маску бессердечия.
Настало время прощаться с этим миром.
Решения все приняты, обратного пути нет.
Сюда на этот
Из этого мира мы улетим тайно. Серый всё организовал. Он нас вывезет.
Нас ищут, но не найдут.
Для нас внизу возле машины приготовлены алюминиевые кофры, в которых перевозят рационы питания, особые, сложнейшие устройства. При досмотре рентген, покажет не девчонку, сидящую на дне, а ланч-боксы с котлетой и картошкой, даже если открыть сверху ничего подозрительного не видно, можно, конечно, всё выложить, но кто станет проверять сотни машин в день и тысячи контейнеров?
Да и не надо это никому, есть автоматика, датчики человеческих запахов, в сто раз точнее собачьего носа, и прочее изобретение человеческого ума, столь коварного в преследовании себе подобных.
Одиночки не могут сбежать, без чужой помощи, а контрабандисты возьмут деньги и предадут беглецов властям, награда перевесит любые обещания мерзавцев.
Процесс подготовки долог и сложен, и не для посторонних глаз.
Побег из-под Надзора — это как приход человека в мир.
Мы голыми рождаемся, голыми убегаем.
Ни одного украшения, ни одной тряпицы мы не можем забрать из этого мира. Детское колечко может, как кольцо всевластия предать хозяйку, Комиссия в такие безделушки любит встраивать датчик положения, ярлычок мужских трусов служит не только для покупки на кассе местного универмага, но и способен выдать носителя в рентгенокамере таможни.
Голые пришли в этот мир — голые ушли.
Первыми готовили девочек.
Супруга сама, не доверяя никому, натёрла их маслом, забивающим человеческий запах, одела памперс. И каждой дала снотворное.
Я бережно, как величайшее сокровище их одну за одной опустил в кофры, Серый сам закроет и активирует бокс-убежища, это его долг.
Моя супруга буднично разделась, и я помог её натереться.
Страх, надежда, тревоги, этого дня, перешли в адреналин, плоть отреагировала предсказуемо.
Горячее желание овладеть моей женщиной, наткнулась на её холодный расчёт.
Поцелуй в щёчку, и обещание любви, когда будем в безопасности, вот всё, что я получил.
Я на руках опустил спящую Ладу в бокс, устроил поудобнее, и не удержавшись поцеловал её в лоб.
Пусть Боги нам помогут.
Я остался один.
Капитан уходит последним с тонущего судна.
Всю одежду, обувь, бижутерию запихал в печку.
От нас не должно ничего остаться на Трооне.
В огне сгорала школьная юбка, и мои штаны, плавилась золотая цепочка супруги, огонь лизал детские босоножки с чулками, воткнутыми в носок, берет супруги исходил синим пламенем.
Надо натереться, залезть в кейс, проглотить снотворное, и ждать наступающего будущего.