Книга для родителей
Шрифт:
— Чего вы кричите? Горлопанят, никакой дисциплины! Куда мы пойдем, когда у нас еще и знамени нету! Пойдем с голыми рыками, да? И разведка не сделана! Кричат, кричат! Знамя я сам сделаю, мама обещала! Назначаю атаку Мухиной горы завтра в двенадцать часов. Только держать в секрете. А где начальник разведки?
Все северяне бросились искать начальника разведки:
— Костя!
— Костя-а!
— Варение!
Догадались побежать на квартиру. Возвратившись, доложили:
— Его мать говорит: он обедает и не лезьте!
— Так
— Ах, да, — вспомнил Сережа, — Назаров!
Вася Назаров стоял здесь перед главнокомандующим, готовый выполнить свой долг. Только далеко где-то загудела беспокойная мысль: как отнесутся к его деятельности разведчика родители?
— Разведке завтра выступить в одиннадцать часов. Узнать, где противник, и доложить!
Вася кивал головой и оглядывался на своих разведчиков. Все они были здесь, только Митю Кандыбина задержали семейные дела.
Но в этот момент послышался и голос Мити. Он раздавался из его квартиры и отличался выразительностью и силой звука:
— Ой, папа, ой, папочка! О-ой! Ой, не буду! Ой, не буду, последний раз!
Другой голос гремел более самостоятельным тоном:
— Красть? Коробка тебе нужна? Позорить… у… рыжая твоя морда!
Северяне замерли, многие побледнели, в том числе и Вася. Один из бойцов северной армии, тут рядом, в двух шагах, подвергался мучениям, а они принуждены были молча слушать.
Митя еще раз отчаянно заорал, и вдруг открылась дверь, и он, как ядро, вылетел из квартиры, заряженной гневом его родителя, и попал прямо в расположение северян. Руки его были судорожно прижаты к тем местам, через которые по старой традиции входит в пацана все доброе. Очутившись среди своих, Митя молниеносно повернулся лицом к месту пыток. Отец его выглянул в дверь и, потрясая поясом, заявил:
— Будешь помнить, сукин сын.
Митя молча выслушал это предсказание, а когда отец скрылся, упал на ступеньку у самых ног главнокомандующего, и горько заплакал. Северная армия молча смотрела на его страдания. Когда он перестал плакать, Сеража сказал:
— Ты не горюй! Это что! Это личная неприятность! А ты глянь, что на Мухиной горе делается!
Митя вскочил и воззрился своими активными, а в настоящую минуту заплаканными глазами на вершину Мухиной горы:
— Флаг? Это ихний?
— А чей же! Пока тебя били, они заняли Мухину гору. А за что это тебя?
— За коробку.
— Ты признался?
— Не, а он говорит: позоришь.
Вася тронул Митю за штанину.
— Митя, завтра на разведку в одиннадцать часов… идти. Ты пойдешь?
Митя с готовностью кивнул и произнес еще с некоторым оттенком страдания:
— Хорошо.
Отец сказал Васе:
— Это хорошо, что ты начальник разведки. А вот что ты побил Митю — это плохо. И отец его побил. Бедный хлопчик!
— Я его не бил, я его только повалил. И давил. Я ему говорю отдай, а он молчит.
— Это пускай и так, а только из-за такого пустяка не стоит: коробка! Ты этого Митю приведи к нам и помирись.
— А
— Да так и скажи: Митя, пойдем к нам. Да ведь он тоже разведчик?
— Угу… А как же коробка?
— Кандыбин не отдает? И сына побил, и коробку присвоил! Странный человек! И токарь хороший, и сапожник, и уже инструктор, зарабатывает здорово, а человек несознательный. Грязно у них?
Вася наморщил лицо:
— Грязно-грязно! И на полу и везде! А как же коробка?
— Что-нибудь другое придумаем.
Мать слушала их и сказала:
— Только ты, разведчик, смотри там, глаз не выколи.
— Ты другое скажи, — прибавил отец, — в плен не попадись, вот что.
На другой день Вася проснулся рано, еще отец не успел на работу уйти, и спросил:
— Сколько уже часов?
Отец ответил:
— Что тебе часы, если на Мухиной горе чужое знамя стоит. Хороший разведчик давно на горе был бы. А ты спишь!
Сказал и ушел на завод, — значит, семь часов. Его слова внесли в душу Васи новую проблему. В самом деле почему нельзя сейчас отправиться на разведку? Вася быстро оделся, ботинок теперь надевать не нужно, а короткие штанишки натягиваются моментально. Вася бросился к умывальнику. Здесь его действия отличались такой вихревой стремительностью, что мать обратила внимание.
— Э, нет? Война, или что, а ты умывайся как следует. А щетка почему сухая? Ты что это?
— Мамочка, я потом.
— Что это за разговоры! Ты мне никогда таких разговоров не заводи! И куда ты торопишься? Еще и завтра не готов.
— Мамочка, я только посмотрю.
— Да на что смотреть? Ну, посмотри в окно.
Действительно, в окно было все видно. На Мухиной горе по-прежнему реял флаг, казавшийся черным, а во дворе не было ни одного бойца северной армии.
Вася понял, что и в жизни разведчика есть закономерность, и покорно приступил к завтраку. О существе работы разведчика он еще не думал, знал только, что это дело ответственное и опасное. Воображение слабо рисовало некоторые возможные осложнения. Вася попадает в плен. Враги допрашивают Васю о расположении северной армии, а Вася молчит или отвечает: «Сколько ни мучьте, ни за что не скажу!» О таких подвигах партизан, попавших в плен, иногда рассказывал и Сережа Скальковский, и читал отец в книгах. Но Вася не только мечтатель. Он еще и реалист. Поэтому за завтраком ему приходят иронические мысли, и он спрашивает у матери:
— А если они будут спрашивать, где наши, так они и так знают, потому что сами вчера в наш двор пришли. И с трубой, и с флагом.
Мать ответила:
— Раз они знают, так и спрашивать не будут об этом, а о чем-нибудь другом спросят.
— А как они спросят?
— Они спросят, сколько у вас войска, сколько разведчиков, сколько пушек.
— Ха! У нас пушек ни одной нету. Только есть сабли. А про сабли тоже будут спрашивать?
— Наверное, будут. Только ведь ты не попадешься в плен?