Книга двух путей
Шрифт:
– Детка, никто так не думает.
– Она предложила мне сходить в субботу куда-нибудь потусить.
– Чудесно! – Мой голос звучит чересчур жизнерадостно, и Мерит еще глубже зарывается в диванные подушки. – А над чем ты сегодня работала?
Ее лицо сразу светлеет.
– Выделяли ДНК шпината.
– Ух ты! – моргаю я. – А зачем?
– Потому что это вполне возможно. Она похожа на паутину. – Мерит отбрасывает подушку, чтобы иллюстрировать свой рассказ жестами. – Ты знала, что наши гены на восемьдесят пять процентов такие же, как у полосатого
– Выходит, в хромосоме куча свободного места, – замечаю я.
– Никто еще пока не нашел Розеттского камня [5] для ДНК.
Я тяну Мерит за кудряшку:
– А вдруг это будет твоим вкладом в науку.
В ответ дочь пожимает плечами:
– Ты ведь знаешь, как говорят. Если вам нужен подходящий мужчина для работы… возьмите женщину.
Мерит внезапно наклоняется вперед и порывисто обнимает меня. Подростковый возраст – точно летняя погода в Бостоне. Яркое солнце сменяет бурю. Периодически выпадает град. А за облаками кое-где ясное небо.
5
Розеттский камень – найденная в 1799 г. в Египте черная базальтовая плита с надписями, давшими ключ к дешифровке египетских иероглифов.
Я обнимаю дочь обеими руками, слово пытаясь заключить в кокон, оберегающий от бед. Помню, каково было чувствовать ее под зонтиком моей грудной клетки и слышать биение двух сердец. Очень хорошо помню. Просто сейчас я не всегда слышу это биение.
И тут входит Брайан. Позвонив в институт теоретической физики «Периметр» и отменив в последнюю минуту доклад, он отправился в свою лабораторию. Брайан швыряет портфель на кухонную столешницу и кладет в рот кусок моцареллы с блюда салата капрезе, который я успела приготовить.
– Фу! – говорю я. – А ты помыл руки?
– Она права, – соглашается Мерит. – Один грамм человеческих какашек содержит триллион микробов.
– Ну вот, отбила у меня весь аппетит… – Брайан наклоняется, чтобы обнять Мерит, и после секундного колебания обнимает меня.
Я делаю вдох. Шампунь «Нитроджина». «Олд спайс».
Делаю выдох.
– Мерит сегодня выделила ДНК, – сообщаю я.
– Интересно, а сколько стоит этот лагерь? – присвистнув, спрашивает Брайан.
– Это была ДНК шпината. И все же… – Мерит внезапно вскакивает с места. – Ой! Спасибо тебе большое за подарок на день рождения! Он замечательный.
Должно быть, Брайан что-то купил Мерит, оставив это у нее на кровати, пока я навещала Вин. Мерит бурно обнимает отца, а он незаметно косится на меня:
– Прости, что задержался с подарком.
– Ничего, все нормально, – отвечает Мерит.
Буквально на секунду я чувствую укол зависти. Почему Брайану все прощается,
Родители, у которых не один ребенок, а несколько, обычно говорят, что любят всех одинаково, но я не верю. Да и дети любят родителей по-разному. Ребенок, утверждающий, что любит обоих родителей одинаково, всегда проводит между ними зазубренную линию: гладкой стороной к одному родителю и колючей – к другому.
Просто иногда хочется, чтобы меня любили больше.
Но я никогда этого не говорю. Надев на лицо улыбку, я спрашиваю Мерит:
– А что папа тебе подарил?
Но Брайан не дает ей ответить:
– Ой, совсем забыл! Я купил билеты на лекцию в Массачусетском технологическом институте. Приглашенная лекторша собирается рассказать, как ее укусил вампир – южноамериканская летучая мышь – и преследовала горилла. Поговаривают, будто она собирается принести живого осьминога.
– Круто! – улыбается Мерит.
– Но тебя же пригласили к Саре. – Я пытаюсь поймать взгляд Брайана, молча умоляя его понять наконец, что возможность провести время с другим подростком гораздо полезнее для Мерит, чем встреча с цефалоподом.
– Я вовсе не говорила, что собираюсь туда пойти. – Мерит сердито смотрит на меня. – Она собирается тусоваться у бассейна.
На улице девяносто градусов и очень влажно.
– Звучит здорово. – Я бросаю на Брайана многозначительный взгляд. – Правда, дорогой?
– Угу, – говорит он. – Мы можем посмотреть лекцию онлайн.
– Я. Туда. Не поеду.
– Но, Мерит…
Она резко разворачивается и сжимает кулаки, подбоченившись:
– Если я отправлюсь тусоваться у ее бассейна, мне придется снять футболку. А я не желаю снимать футболку.
– Она не станет над тобой смеяться…
– Верно. Она будет меня жалеть. Что еще хуже. – Мерит скрещивает на груди руки, будто крылья, за которыми ей хочется спрятаться. – Ты вообще ничего не понимаешь. – И с этими словами она убегает к себе наверх.
Я закрываю лицо руками:
– Господи!
Брайан проходит вслед за мной на кухню:
– Это наверняка из-за осьминога.
– Откуда тебе знать?
Я вынимаю из духовки грудку цыпленка, режу на три части и раскладываю по тарелкам. Туда же кладу ложку риса, несколько кусочков моцареллы и томатов. Мы с Брайаном одновременно смотрим на лестницу.
– Может, попросишь ее спуститься? – спрашиваю я.
– Ни за какие деньги, – качает головой Брайан.
Я накрываю тарелку фольгой:
– Отнесу ей наверх. Чуть позже.
Брайан танцует вокруг меня, подбираясь к буфету – наша хореографическая рутина, – чтобы достать бокалы и столовые приборы, а я тем временем ставлю еду на кухонный стол. Есть некая красота в том, как мы крутимся вокруг друг друга в тесном пространстве – луна вращается вокруг солнца. Вот только я не знаю, кто из нас кто.
Без Мерит, служащей буфером, воздух становится фитилем, и любое неосторожное слово может его воспламенить.
– Как прошел день? – Вопрос Брайана звучит нейтрально. Безопасно.