Книга Джо
Шрифт:
Я чуть было не согласился. С тех пор как Уэйн уехал, а Сэмми погрузился в эту депрессию, у меня в общем-то не осталось друзей, с которыми можно было бы просто поболтаться где-то и повалять дурака, и мне этого страшно не хватало. Но наверху в постели меня ждала Карли, нагая и возбужденная, и, конечно, с этим ничто не могло сравниться.
— Может, завтра? — сказал я. — Я сейчас в некотором роде занят.
Сэмми посмотрел в дверной проем за моей спиной и ухмыльнулся:
— Я мог бы и догадаться. — С этими словами он спустился с крыльца и обошел материнский «шевроле».
— Сэмми, — окликнул его я.
— А?
— Увидимся.
Он
— Не поминай лихом, — сказал он.
Пока я поднимался обратно, мне показалось немного странной окончательность этих слов, но особенно поразмышлять над этим возможности не было, потому что, когда я вошел в спальню, я обнаружил, что Карли прыгает на моей кровати, по-прежнему бесподобно нагая, и все мысли о Сэмми мгновенно улетучились из моей головы.
— Мне стало немного скучно, — сказала она смущенно.
— Я так и понял.
— Тебе как-то особенно дороги эти шорты?
— Нет вообще-то, а что?
— Потому что если ты не снимешь их в течение пяти секунд, я отправляюсь домой.
Я улыбнулся и бросился в кровать, и в течение нескольких последующих часов мир погрузился в темноту, и ничего не существовало за пределами вселенной, ограниченной четырьмя стенами моей спальни.
В ту же ночь, когда Карли уже ушла, я достал кассету «Рожденный в США» и включил песню «Бобби Джин». Сэмми был прав. Я раньше никогда не вслушивался в слова, и меня потрясло, насколько точно они описывали мои чувства с тех пор, как Уэйн уехал. Спрингстин аккуратно избежал указания пола Бобби Джин, и слушатель может интерпретировать песню по собственному желанию. Когда он спел последнюю строфу про то, что Бобби Джин где-то скитается, на автобусе или на поезде, и как ему просто хочется в последний раз повидаться с ним или с ней, я буквально задрожал. Мне не хватает тебя, — печально доносилось из динамиков. — Удачи и прощай, Бобби Джин.Босс протянул имя еще на один бит, а потом мощно вступил Кларенс на саксофоне, с таким леденящим душу стоном и скорбным скрежетом, что я опустился на пол и стал раскачиваться в такт музыке, только потом осознав, что плачу.
Я еще не знал, что Сэмми мертв, когда вошел наутро в школу и встретил Карли, хихикающую с подружками у шкафчиков. Увидев меня, она быстро с ними распрощалась и примчалась, чтобы поцеловать меня.
— Привет, герой-любовник, — сказала она, легко поймав мое настроение. — Вчера было очень здорово.
— Что за веселье? — спросил я, указывая на ее подружек, которые по-прежнему стояли тесной группой и жарко жестикулировали.
— Шерил прошлой ночью рассталась с девственностью, — ответила Карли. — Она была у водопадов с Майком, и кто-то бросился в воду.
— Шерил Сэндс была девственницей? — спросил я скептически.
— Ну, только в строгом смысле слова.
— Ясно. Так что, на самом деле кто-то прыгнул в водопад?
— Говорят, да.
— Вот так, все хорошее — обязательно мимо меня.
— Простите, любезнейший, — сердито возразила Карли, — а кто вчера получил часов пять, если я не ошибаюсь, «всего хорошего», причем для этого не пришлось ждать, пока какой-нибудь идиот рискнет своей жизнью и здоровьем.
— В связи с этим вопрос, — сказал я. — Кто же прыгнул?
Карли равнодушно пожала плечами:
—
Никто не знал. Вся школа просто говорила о том, что накануне вечером кто-то прыгнул в водопад, и те парни, которые при этом присутствовали, гордо делились цветистыми историями о том, какие сексуальные дивиденды они поимели в результате этого важного события. Информация о личности смельчака и о последствиях его прыжка в воду оставалась пока неизвестной.
Если в маленьких городках новости распространяются быстро, то в средней школе маленького городка они путешествуют со скоростью света. Мы все уже разошлись по классам, когда появился Мыш, опоздавший на уроки и распираемый новостью о самоубийстве Сэмми, но каким-то невообразимым образом эта информация просочилась сквозь стены классных комнат, расползлась как клещ с дежурными, опоздавшими и выходившими в туалет.
— Это просто слухи, — прошептала мне на ухо Карли, накрыв ладонью мою руку, когда я задрожал на стуле. Но я вспомнил, как Сэмми заехал ко мне накануне вечером, как необычно официально прозвучало его прощание, и все стало на свои места.
По радио раздался голос Линкрофта, как всегда, слишком громкий и с призвуками брызжущей слюны, который объявил немедленный сбор всей школы в актовом зале. Все похватали сумки и учебники и выскочили из кабинетов, приглушенно переговариваясь на ходу. Я почувствовал, как на лбу у меня выступает холодный пот, и понял, что Сэмми мертв. Кроме того, я понял, что совершенно не в состоянии сидеть в переполненном актовом зале и выслушивать, как наш бухой директор подтверждает этот факт. Карли оказалась на несколько шагов впереди меня, и я вдруг почувствовал, что у меня нет сил сказать ей, что я ухожу с уроков, поэтому я просто свернул в сторону и целеустремленно направился к выходу. Я уже давно заметил, что учителя гораздо реже пристают с расспросами, если двигаться уверенно.
Я сидел в отцовской машине на школьной стоянке, раскачиваясь и колотя кулаками по рулю, и кричал изо всех сил, до боли в горле. Через некоторое время я завел мотор и поехал к Сэмми домой. Стояла теплая, безоблачная погода, и, пока я ехал по центру Буш-Фолс, абсолютная нормальность окружающих улиц начала побеждать то безумие, которое царило у меня в голове: я постепенно уверился в том, что я ошибся, что кто-то просто-напросто пустил идиотскую шутку. Вполне вероятно, что школьный сбор объявили по совершенно другому поводу. С каждым перекрестком я все больше убеждал себя в том, что Сэмми просто пропустил школу и что сейчас я обнаружу его в его комнате, вероятно погруженного в тяжелые раздумья, но совершенно живого. Я перескажу ему идиотские слухи, он улыбнется и скажет: «Не дождетесь!» — а я скажу, что решил прогулять школу, и предложу куда-нибудь сходить.
Таким образом мне удалось не смотреть правде в глаза до конца поездки. И тут я подъехал к перекрестку у его дома, увидел, что напротив крыльца стоят полицейские машины, и правда снова дала о себе знать тщательно выверенным ударом в пах. Я съехал на обочину и просидел в машине еще минут пятнадцать, пока Мьюзер со своим заместителем не вышли с мрачными лицами из дома и не сели в машину. Когда они уехали, я выбрался из машины и тихо поднялся по ступеням дома Хаберов. Входная дверь за внешней стеклянной была раскрыта, поэтому мне был виден и весь длинный коридор, и кухня, где за столом сидела Люси, зажав голову руками, и громко, монотонно плакала.