Книга гор (сборник)
Шрифт:
Вокруг меня сгустилась темнота.
– …и активация эмоциональной матрицы.
Я попытался вырваться из упругого плена – и не смог. Все мои движения давали не больше эффекта, чем барахтанье мухи в киселе.
– Человек с планеты Земля, ты обладаешь иммунитетом и правом на тактическое управление системой Храмов. Но претензии на стратегическое руководство выходят за рамки дозволенного. Тебе предоставляется возможность беседы с создателем Храмов,
Черная пелена затянула мозг.
…Я сидел в кресле – удобном и мягком, обтянутом песочного цвета велюром. Мебель в комнате, похоже, была из черного дерева, пол и стены закрывали огромные рыжевато-коричневые ковры. Как и во внешнем облике Храма, здесь доминировали два цвета. Даже огонь в сложенном из черного мрамора камине был желтовато-оранжевым, рыжим, без всякой примеси голубоватой белизны высоких температур или багрово-красных отсветов угасания. Середина. Во всем – даже в цветах.
– Это называется местом для принятия решений.
Кресло моего собеседника стояло напротив. Узенький черный столик между нами был заставлен яркими маленькими бутылочками, фруктами и конфетами в хрустальных вазах, изящными фужерами и бокалами. В сторонке уютно пристроились массивная зажигалка, коробка с длинными толстыми сигарами и несколько пачек сигарет.
Внешность «создателя Храмов» тоже была достаточно колоритной. Высокий, очень худой, с роскошной гривой медно-рыжих волос, в тонких интеллигентных очках, чуть старомодном костюме. Лицо – немного неправильное, несущее следы какой-то сложной смеси национальностей, но симпатичное и открытое. И удивительно умные, доброжелательные… ласковые, что ли, глаза.
– Никогда не думал, что в Храме есть такие помещения… и смотрители, – пытаясь скрыть за иронией растерянность, сказал я.
Мужчина виновато развел руками:
– Увы. К сожалению, Сергей, такого помещения в Храме нет. Не предусмотрено. Я спорил с проектировщиками и строителями, но они решили, что обойтись иллюзией гораздо проще.
Я легонько качнулся в кресле, чувствуя его мягкую упругость, потянулся к вазе, взял розоватый, налитый соком персик. Неплохие иллюзии…
– И запах, и цвет, и вкус – все вполне реалистично, – заверил меня мужчина с легкой улыбкой. – Не говоря уж об осязании. Вы можете выпить и почувствуете опьянение. А можете выкурить сигарету, не опасаясь за свое здоровье. Мы можем беседовать сколь угодно долго – времени вокруг нас не существует. Ваши друзья даже не заметят отсутствия предводителя.
– Почему вы не пригласили сюда Даньку? – поинтересовался я, разглядывая этикетки бутылок. – Он ведь тоже землянин. Сеятель.
– Для Храмов любой землянин – повелитель. Но для меня Даниил в первую очередь ребенок. А у нас будет серьезный разговор, Сергей. Взрослый… Кстати, и о мальчике предстоит поговорить отдельно.
Я кивнул, молча соглашаясь. Извлек из «коллекции» бутылку с «Мускатом белым Красного Камня», открыл ее – пробка
О, я вижу, вы знаток хороших вин… – Мужчина протянул мне свой бокал. – Несмотря на свою фантомную природу, я люблю этот сорт.
Моргнув, я едва не расплескал вино. Спросил, тщетно пытаясь сохранить голос спокойным:
– Вы… тоже ненастоящий?
– Конечно! Фантом, морок, голографическая картинка. – Мой собеседник сделал маленький глоток вина и блаженно улыбнулся. – И в то же время – точная копия, слепок с реально существующего человека. Сеятеля, если вам будет угодно.
Привидение, смакующее несуществующее вино… Забавно.
– Храм назвал вас создателем. Это верно?
– Нет, что вы! – Мужчина так энергично замотал головой, протестуя против незаслуженной славы, что вино в его бокале расплескалось. – Я лишь создатель теории… общей методологии подхода к храмовой системе формирования цивилизаций. К строительству самих зданий, их технической основе я не имею ни малейшего отношения!
– Идеолог значит куда больше исполнителя, – парировал я. – Законодатель гораздо важнее палача…
– Зачем же такие сравнения! – В его голосе зазвучало искреннее возмущение.
Я сделал маленький глоток вина. Взглянул на свет камина сквозь стеклянный тюльпан бокала. Маслянистые разводы на хрустале подтвердили вкусовые ощущения – вино было крепким. И непередаваемо вкусным. Дьявол… первый раз в жизни пью хорошее вино. И то не по-настоящему!
– Извините, – тихо сказал я. – Сравнение неудачно, согласен. Вы больше напоминаете музыканта, чем законодателя или… В общем, я буду звать вас Маэстро.
– Как угодно. – Фантом явно обиделся.
– Просто обстановка вокруг напоминает дешевый боевик, – пояснил я. – Ласковые беседы с обильным угощением обычно предшествуют допросу третьей степени.
– Исключено, – с жаром произнес Маэстро. – Пытки и убийства… тем более землян, для нас исключены!
«Тем более землян…» Забавно. Оговорка или осторожный ввод информации? Я потянулся к сигаретным пачкам, выбрал более знакомую. «Житан» – самый крепкий из известных мне сортов табака.
– Вы человек крайностей, Сергей, – задумчиво сказал Маэстро. – Самое знаменитое вино и самый крепкий табак. Если любить – то принцессу, если ненавидеть – то целую цивилизацию.
– Характер, Маэстро. Мерзкий характер… Скажите, что было раньше?
– Курица или яйцо?
– Вы или я.
Маэстро вздохнул и тоже взял сигарету. Щелкнул зажигалкой, протянул мне, затем прикурил сам.
– Вы, Сергей. Вы. Я вполне мог бы быть вашим потомком. Архивные исследования, весьма затрудненные вашей незначительностью в земной истории, показали, что за короткий срок жизни перед исчезновением вы заимели немало детей.
Я нервно затянулся, вогнав в легкие полсигареты. Голова закружилась сильнее, чем после бокала знаменитого вина.
– Не знал об этом, Маэстро.