Книга гор (сборник)
Шрифт:
От такого комплимента я засмущался и начал торопить Лэна идти домой. Перед дверью Герт остановил меня и дал узкую черную ленту.
– Не стоит Крылатым видеть твои глаза. А то они решат повторить наказание. Проделаем дырочки, и…
– Не надо дырочки, – сказал я, завязывая лентой глаза. – Это ведь просто материя. Спасибо, Герт. Спасибо, Кэя. Пирог был отличный!
И мы пошли к себе домой. Котенка я держал на руках, а Лэн придерживал меня за плечо, словно я по-прежнему был слепым. На улицах оказалось много народу, видно, время еще было раннее. Я шел и видел лица встречных.
7. Караван
Шоки зашел только через три дня, накануне нашего с Лэном второго вылета. Нельзя сказать, что мы скучно провели это время. Я прочитал уйму книг, попадались очень интересные; каждый день тренировался с Крылом, учил Лэна приемам айкидо, рассматривал картины, которые рисовал прежний Старший Лэна, Керт. С моим новым зрением это было ужасно интересно. Например, читал я раз в десять быстрее и часто догадывался, чем кончится книга, еще на первых страницах. Такие книги я не дочитывал. А обучая Лэна приемам, я видел все его ошибки так ясно, что выправлять их было проще простого. С картинами же оказалось интереснее всего. Я их видел по-Настоящему, как раскрытые в стене окна, а не как куски раскрашенного холста. Этот Керт был отличным художником, хотя, по-моему, и не совсем хорошим человеком. Была у него картина, где над черным неподвижным морем, под серой пеленой туч, летели двумя цепочками Летящие и Крылатые. Вдали, едва различимые на картине, они сливались в один строй, улетающий куда-то в бесконечность. Картина называлась «Перед боем», только я-то видел, что никакого боя здесь нет и не будет. На другой картине падал на скалы убитый Летящий, а над ним парил Крылатый, похожий на самого Керта, если верить Лэну. Эта картина называлась «Победитель».
Летящий на ней был гордым и красивым даже в смерти. А Крылатый нарисован кое-как, словно художник стеснялся его изображать. Еще одна картина мне очень понравилась, а Лэну нет. И неудивительно. На ней был нарисован сам Лэн, сидящий с ногами в кресле и исподлобья глядящий в сторону. Там легкими красивыми мазками были нарисованы парень с девушкой, чокающиеся бокалами с вином. Лэн, глядя на эту картину, злился и говорил, что Керт был разгильдяй и бабник, но его, Лэна, это ничуть не трогало, и назвать картину «Ревность» было глупо.
Мне все время хотелось спросить, как Керт попал в плен, потому что я уже начал кое о чем догадываться. Но пока откладывал этот разговор.
Очередной наш вылет был вечером, и с самого утра мы только и делали, что наедались впрок, изредка перепархивая по комнате, чтобы размять Крылья.
Шоки я увидел сквозь дверь, начал было искать свою черную повязку, потом плюнул на это и просто сел в кресло, закрыв глаза. Лэн впустил Шоки и молча встал рядом со мной.
– Привет, – неуверенно сказал Шоки.
– Привет. Это кто? – не удержался я от маленькой мести, разглядывая Шоки сквозь плотно сжатые веки. Шоки закусил губу и отвел от меня взгляд.
– Это я, Шоки.
– Зачем ты пришел?
– У вас сегодня вылет… Патрулирование караванной тропы…
– Мы знаем, Старший Шоки, – невозмутимо сказал
– Собираетесь лететь? – Он сумел скрыть удивление в голосе, но не на лице.
– Конечно. Разве у меня есть другой выход?
Наверное, Шоки хотел что-то предложить, но теперь не стал. Так я и не узнал, чем же он собирался мне помочь. Помявшись, Шоки как дурак поинтересовался:
– Как глаза, Данька? Болят?
– Этого не опишешь, – честно сообщил я. – Хочешь попробовать? Так неси кинжал, он у тебя уже испытан в деле.
Шоки вскочил и выбежал из дома. В дверях повернулся и крикнул:
– Ты сам предпочел это смерти! И не смей обвинять меня! Подло, Данька! Я подыграл тебе, ты остался в живых!
Дверь хлопнула. Я раскрыл глаза и смущенно посмотрел на Лэна. Тот жестко сказал:
– Правильно, Данька. Так ему и надо. Страж порядка…
Я не стал спорить. Но чувствовал, что и сам переборщил. У Шоки-то действительно не было выхода.
– Пошли на башню, Лэн.
Лэн поднялся за мной, сунул в руки черную ленту. Криво улыбнувшись, я завязал глаза. Какая разница? Я видел до самого горизонта. И даже серая мгла все меньше мне мешала.
В моих глазах жил Настоящий свет.
– Летим! – сказал я, взмывая в низкое небо. Ударил ветер – тугие прозрачные струи, – и я скользил между ними так, чтобы Крылу доставалось меньше работы.
Лэн отчаянно поднимался следом. Его Крыло рубило воздух, протискиваясь напролом. Как хорошо иметь Настоящее зрение!
– У меня есть крылья! – закричал я над молчаливым городом. – У меня есть Настоящие крылья!
Лэн с трудом догнал меня. Я видел, как тяжело бьют воздух крылья Младшего, и капельки пота на его лице.
– Трудно? – спросил я. – Летим наперегонки?
Лэн сложил крылья и заскользил на север, к горному перевалу, откуда приходили караваны торговцев. Засмеявшись, я последовал за ним.
У перевала я догнал Лэна, поднырнул под него и схватил за руки, складывая Младшему Крыло. Лэн обвис, и я увидел в его глазах ужас.
Тьма и свет! Что же я делаю!
– Лэн, я научился летать! – крикнул я, словно бы оправдываясь. – По-настоящему! Нам теперь никто не страшен!
– А я тебя боюсь, – тихо сказал Лэн.
Я молча обнял его и заскользил вниз, притормозив у самой земли. Поставил Лэна, сложил свое Крыло. Лэн стоял по стойке «смирно» и не мигая смотрел на меня.
– Прости, – попросил я. – Знаешь, когда можешь летать так… как птица… то тянет на всякие глупости.
– Знаю, – серьезно сказал Лэн. – Хорошие Крылатые иногда сами уходят к Летящим. Они не хотят расставаться с полетом, когда становятся взрослыми.
– Так ушел Керт? – спросил я.
Лэн кивнул:
– Ему уже немного оставалось, полгода-год. Он приказал мне следовать за ним, и мы сели на башню Летящих. Тогда Керт схватил меня и сказал, что мы станем Летящими. Что нет никакой разницы, только у нас будут крылья навсегда и мы перестанем бояться тьмы. Он всегда считал, что лучше меня знает, что мне нужно…
– Лэн…
– А я не хочу перестать бояться тьмы! Я ее ненавижу!
Лэн плакал, а я все никак не мог понять, в чем дело.