Книга из человеческой кожи [HL]
Шрифт:
— Оставим одно, — взмолилась я, — всего одно-единственное, чтобы класть его под подушку по ночам.
Но Жозефа была неумолима.
— Одно-единственное письмо — как раз тот повод, что нужен Ведьме.
За пределами моей кельи мои подруги тоже не теряли времени даром. Стоило vicaria приблизиться к Калле Севилья, как Розита и Маргарита тут же изобретали кризисные ситуации, разрешить которые, по их уверениям, могла только она. Жажда власти сестры Лореты стала моей единственной гарантией безопасности: мы изо всех старались показать ей, что есть вещи более важные, чем мое убийство, которыми ей следует заняться в первую очередь. Тем не менее рано или поздно сестра Лорета
Две недели спустя после смерти Рафаэлы я бездумно читала жизнеописание святой Терезы. Но тут один эпизод привлек мое внимание. Это была ужасная история о том, как некая монахиня в Саламанке сбежала из тюрьмы, притворившись мертвой, предав земле тело уже умершей женщины вместо своего собственного. Она напомнила мне жутковатый роман месье Дидро под названием «Монахиня», в котором описывались жестокие монастырские нравы. Его подарил мне Мингуилло, когда в первый раз продал меня доминиканцам, и я почти дословно запомнила из него одну фразу: «Почему, среди прочих диких идей, пришедших в голову монахине, доведенной до отчаяния, ее не посетила мысль поджечь весь монастырь?»
Зато она пришла в голову мне. Имея в своем распоряжении труп и с помощью пожара, я смогу инсценировать собственную смерть совсем так, как та монахиня в Саламанке.
Когда я объяснила свой план Розите с Маргаритой, они завизжали и испуганно прикрыли рты ладошками.
— Мы никогда, никогда не смогли бы решиться на такое!
«А я смогу, — подумала я. — Смогу и сделаю».
Но я все-таки не настолько плохо разбиралась в том, как устроен мир, чтобы не понимать — помимо отчаяния мне нужны еще и деньги.
Розита предложила:
— Скажи, что хочешь заказать ежедневную мессу в течение месяца по Рафаэле. Это значит, что тебе позволят отомкнуть сундуки с твоим приданым.
Маргарита воскликнула:
— Розита! Вспомни, кто должен присутствовать при этом!
В разговор вмешалась Жозефа.
— В хранилище есть немножко такого-этакого, что принадлежит лично вам, мадам? Что можно обратить в деньги за стенами снаружи?
Я расцеловала ее в обе щеки. Жозефа была права. У меня ведь была бесценная картина Мантеньи с изображением святого Себастьяна и статуэтка этого же святого, по-прежнему томившиеся в хранилище, к вящему неудовольствию vicaria. А Розита, занимавшая должность portera, располагала ключами от всех помещений монастыря, даже самых потайных. Ей уже не раз приходилось контрабандой изымать предметы для продажи за стенами монастыря от имени монахинь, запертых внутри.
— Никаких проблем! — заверила она нас. — Вот как мы все проделаем. Слушайте. В течение нескольких следующих дней Жозефа будет у всех на виду носить большие кипы старого постельного белья в церковь criados, которая собирает деньги на приют для сирот своего сословия. Ее обязательно заметит Ведьма, и Жозефа не должна выдать себя, если Ведьма примется расспрашивать ее, когда она будет проходить через ворота, или даже станет рыться в ее белье.
— Мы все соберем старое белье, — добавила Маргарита, — включая порванные или запачканные вещи. При необходимости мы сами порвем или испачкаем их, пока Ведьма не проглотит наживку. О, она будет рыться в куче белья Жозефы, подозревая какой-либо подвох, но не найдет ничего, кроме испорченных вещей, которые годятся только для богадельни. А на следующий день мы спрячем картину Мантеньи и статуэтку в белье, потому что второй раз подряд Ведьма не станет устраивать обыск.
Жозефа сообщила Фернандо, сходившему с ума от беспокойства,
Ответ Фернандо пришел ко мне в том же самом вспоротом и вновь зашитом шве платья моей служанки: «Дорогая сестра, ты знаешь, что я не принял бы от тебя ни сольдо, но от твоего имени я уже договорился о продаже венецианской статуэтки святого Себастьяна за невероятно высокую цену агенту семейства Тристанов. Я знаю, что тебе самой предстоит осуществить самую ужасную часть твоего плана, моя бедная Марчелла. Заранее прошу у тебя прощения за всю жестокость ожидающей тебя задачи».
Еще через несколько дней Жозефа принесла мне очередную записку от Фернандо, зашитую под подкладку ее шляпки. Он писал: «У меня хорошие новости, сестра. У нас появился новый помощник для выполнения нашего плана: вскоре он прибудет к нам. Полагаю, ты уже имеешь честь быть с ним знакомой».
Джанни дель Бокколе
Толстые письма приходили ко мне из Кадиса, из Прейера на островах Кабо-Верде, из Монтевидео. Места хирурга не было, поэтому Санто нанялся на корабль простым матросом, чтобы отработать свой проезд. Попутные ветра без задержки доставили его в Южную Америку. Благополучно прибыв в Арекипу, он написал мне: «Здесь так красиво, ты даже не можешь себе представить, Джанни. Этот город похож на жемчужину».
Санто прямиком отправился в дом молодого Фернандо и его матери. Его приняли как родного сына. А на следующее утро Фернандо взял его с собой в церковь, чтобы он из-за решетки мог посмотреть на Марчеллу. А она увидела его.
«Мы обменялись клятвами без слов», — написал он мне. Я представил себе, как они смотрят друг на друга, словно были одни, а не находились в этом большом церковном театре.
Санто, не откладывая, занялся медицинской практикой в Арекипе. Фернандо все устроил заранее, пока Санто еще плыл по морю. Так что очередь из пациентов выстроилась к нему уже в самый первый день.
Из-за его черного облачения (он был слишком беден, чтобы купить себе приличную одежду) и, разумеется, из-за того, что он не пропускал ни единой службы в церкви Святой Каталины, его вскоре стали считать святым. Санто решил, что будет лучше, если он не станет возражать. Видя, как обернулось дело, Фернандо и его матушка пустили слух, что доктор Санто, дескать, прибыл из самого Ватикана. О Венеции не было сказано ни слова, чтобы не вызвать подозрений.
В Арекипе не было медицинских школ, а это означало, что врачи и цирюльники всегда приезжали туда издалека. Поэтому Санто избежал недоверия к себе как к чужеземцу. Он написал мне, что его испанский помогает ему, и попросил меня сходить к Испанской мадам и поблагодарить ее от его имени.
Ведьма по-прежнему руководила монастырем, но у нее хватило ума хотя бы на то, чтобы снова разрешить посещения. Она оказалась достаточно благоразумна и не лишила почтенные семьи возможности видеться со своими дочерьми, дабы те не заподозрили неладное. Время от времени Фернандо встречался с Марчеллой в переговорной гостиной. Не слишком часто, правда, чтобы не возбуждать кривотолков.
Но самое главное, они придумали план ее побега, но он был еще слишком туманным, чтобы посвящать меня в его подробности. А я не находил себе места оттого, что не знал, что они там выдумали. Санто намекнул, что все зависит от того, сумеет ли он лично втереться в доверие к полоумной Ведьме. А сейчас они изо всех сил старались уберечь Марчеллу от покушений на ее жизнь, пока этот их таинственный план не осуществится.