Книга мертвых
Шрифт:
– Передайте остальным! Держитесь за руки! Идите за мной!
Нора с Виолой двинулись вперед, увлекая за собой остальных, но раздался новый оглушительный удар – напоминавший скорее не звук, а ощущение, – и охваченная паникой толпа, забыв обо всем, вновь качнулась в сторону.
– Держитесь за руки! – крикнула Нора.
Но было слишком поздно: толпа обезумела. Человеческое море подхватило ее и понесло, сдавливая так сильно, что она чуть не задохнулась.
– Прекратите толкаться! – кричала Нора, но никто ее уже не слушал. Рядом Виола Маскелин также призывала людей успокоиться,
Толпа, охваченная безумной, животной паникой, хлынула в Зал колесниц. Нора изо всех сил цеплялась за руку Виолы Маскелин. Внезапно к низкому пульсирующему звуку присоединился другой – очень высокий и пронзительный, напоминающий плач баньши.
Тонкий, как лезвие бритвы, крик разорвал ее сознание подобно пистолетному выстрелу, вызвав странное ощущение одиночества, а следующее резкое движение толпы заставило выпустить руку Виолы. Нора позвала ее, но если та и ответила, ее крик заглушил невообразимый шум.
Неожиданно давление на нее человеческих тело ослабло, словно вынули пробку из бутылки. Нора глубоко вдохнула, набирая в легкие воздуха, и помотала головой, стараясь сбросить оцепенение. Туман, заполнявший гробницу, казался зеркальным отражением пелены, окутывавшей ее сознание.
Внезапно впереди показалась пилястра. Нора обхватила ее руками, узнала барельеф и тут же поняла, где находится – в нескольких шагах от входа в Зал колесниц. Только бы попасть в него и укрыться от этого ужасного тумана! Прижавшись к стене, она стала пробираться вперед, стараясь держаться подальше от толпы, и через несколько секунд увидела дверной проем. Люди протискивались в него, отталкивая друг друга, царапались, рвали одежду, создавая живую пробку безумия и паники. Эта картина сопровождалась доносившимися из невидимых колонок низкими, похожими на стоны звуками и пронзительными завываниями баньши.
Нора снова почувствовала сильное головокружение и чуть не потеряла сознание: такие приступы у нее иногда случались при высокой температуре. Она пошатнулась и схватилась за стену, изо всех сил стараясь удержаться на ногах: падение сейчас означало конец.
Вдруг Нора услышала крик и сквозь туман увидела лежащую на боку женщину, почти затоптанную толпой. Инстинктивно она наклонилась, схватила протянутую к ней руку и помогла несчастной подняться. Лицо женщины было залито кровью, одна нога неестественно вывернута – очевидно, сломана, – но, к счастью, она была жива.
– Моя нога, – простонала бедняга.
– Обнимите меня за плечи! – крикнула Нора.
Потом, с трудом сделав несколько шагов, она вновь окунулась в человеческий поток, и ее вместе со спутницей втянуло в Зал колесниц. В течение нескольких секунд она ощущала невыносимое, все усиливающееся давление человеческих тел… после чего вдруг стало очень свободно. Люди разбрелись по помещению, не зная, куда идти. Они бродили по залу в разорванной,
Но, как ни странно, она ошибалась. В Зале колесниц им не удалось укрыться ни от чудовищных звуков, ни от тумана и слепящего света. Нора смотрела и не верила своим глазам. Белая дымка продолжала быстро заполнять помещение, а под потолком вращались стробоскопы, посылая ослепительные вспышки, каждая из которых все глубже погружала в туман ее сознание.
«Виола была права, – как-то отстраненно подумала Нора. – Это не компьютерный сбой. Сценарий не предусматривал стробоскопы и туман в Зале колесниц – только в погребальной камере».
Это был чей-то план – причем очень тщательно продуманный. В висках у Норы застучало. Одной рукой она взялась за голову, а другой поддерживала раненую женщину, медленно продвигаясь в сторону Второго перехода бога и находившегося за ним выхода из гробницы. Но толпа опять заблокировала узкий проход в дальнем конце помещения.
– Проходите по одному! – собравшись с силами, крикнула Нора.
Прямо перед ней какой-то мужчина пытался прорваться сквозь толпу, орудуя кулаками. Свободной рукой Нора схватила его за воротник смокинга, он не удержался и упал. Поднявшись, мужчина начал дико озираться и наконец увидел Нору.
– Сука! Я убью тебя! – закричал он и занес руку для удара.
Нора в страхе отступила, а он повернулся и начал молотить по спинам идущих впереди. И он был не один: повсюду люди кричали, кипя от злости, и безумно вращали глазами, словно грешники с полотен Босха.
Нора и сама чувствовала, как в ней растет возбуждение, поднимается волна безотчетной, неконтролируемой злобы, ощущение неизбежного конца. А ведь, по сути, ничего ни произошло: не было ни пожара, ни убийства – ничего, что оправдало бы такое массовое безумие.
В толпе Нора заметила директора музея Фредерика Уотсона Коллопи. Он казался измученным и с трудом ковылял к двери, волоча одну ногу и издавая при ходьбе странный звук: вжж-бум, вжж-бум.
Увидев Нору, Коллопи остановился, и глаза его алчно блеснули.
– Нора! Помоги мне! – крикнул он, пробираясь к ней сквозь толпу.
Подойдя, директор схватил раненую женщину за плечо. Нора уже было открыла рот, чтобы поблагодарить его, как вдруг он грубо швырнул несчастную на пол.
Нора в изумлении уставилась на него.
– Черт! Что вы делаете? – Она наклонилась, чтобы помочь женщине, но Коллопи с чудовищной силой вцепился в нее – так, словно он тонул и только Нора могла его спасти. Нора попыталась освободиться, но директор держал ее железной хваткой. В припадке безумия он сдавил ей шею и чуть не задушил.
– Помоги мне! – снова закричал он. – Я не могу идти!
Нора изо всех сил стукнула его локтем в солнечное сплетение, Коллопи согнулся, но не выпустил свою добычу. Вдруг сбоку Нора заметила какое-то движение и увидела, как Виола Маскелин изо всех сил ударила его по голени. Вскрикнув, Коллопи выпустил Нору и упал на пол, извиваясь и изрыгая проклятия.