Книга надежды. Лекции о Библии
Шрифт:
Мы не знаем, кто написал на древнееврейском языке первые строки Библии, которые звучат как великая и вечная поэма.
«В начале сотворил Бог небо и землю» [2] . Заметьте, здесь нет ни предвечной бездны, ни предшествующей Божеству материи. Нет ничего: нет борьбы богов, чудовищ, титанов – только один Творец, который творит Своим Словом.
«И сказал Бог: да будет свет» [3] . Не делает, не конструирует, не монтирует, а только говорит. И, конечно, те, кто писал эти строки, прекрасно понимали, что Бог не говорит, как человек, а что это единственно возможный, антропоморфный, человеческий, человекоподобный способ передать воздействие Божественного Разума на бытие.
2
Быт 1, 1.
3
Быт 1, 3.
Микеланджело.
Предание приписывает эти строки Моисею. Мы не знаем, в какой степени это отражает действительность. И хотя эти строки были записаны значительно позднее, чем жил Моисей, печать пастушеского древнего быта они сохраняют. Например, счет начинается с вечера: «И был вечер, и было утро: день первый». Вечер вначале, для кого это? Для пастуха, который ночью под звездами, в ночную прохладу пасет своих овец, для странника, для путника, который где-нибудь в тени пережидает период жары. Это традиция, которая восходит к древнему пророку Моисею, жившему за тринадцать столетий до нашей эры, очень долго существовала в обкатанной устной форме и, вероятно, была записана между VIII и VI веками до нашей эры. Но не в этом суть. А суть в том, что этот рассказ точно передает библейское учение о мироздании. Есть единственная Первопричина бытия – вот о чем говорит Шестоднев.
Следующее: эта Первопричина является космическим Разумом, который обладает личностным характером. Потому что там есть такие слова: «И увидел Бог, что это хорошо». Увидеть и оценить может только личность. Я повторяю: тот, кто писал эти строки, прекрасно знал, что у Божественного Начала нет глаз, которыми Он мог видеть, и он использовал эти антропоморфные выражения для того, чтобы подчеркнуть личностный характер Высшего Начала.
Не Абсолют, не Предвечная Бездна, не холодный Первопринцип, который движет миром, а Личностное Начало, к Которому человек может обратиться и Которое говорит человеку
И далее: если это Начало столь всемогуще, что Оно из небытия рождает бытие, то, быть может, для Него достаточно было одного этого таинственного мистического Слова, чтобы возник мир в один миг – готовый? Ничего подобного мы не видим. Мы находим там поэтапное осуществление мироздания.
Вот эта Шестодневная неделя, до последнего завершающего дня субботы, она протягивает нить от низшего к высшему. Причем речь идет о трех этапах, а не о шести. Здесь строится сложный литературный орнамент. К сожалению, я не могу здесь показать, но в каждом дне Творения есть набор рефренов: «и сказал Бог», «и увидел Бог», «и стало так» и так далее.
Если сравнить эти рефрены по линии шести дней, мы увидим, что идет очень тонкая перекличка. Она создает прямо зрительный узор, который я мог бы на доске здесь начертить. Зачем это нужно? Чтобы показать читателю, слушателю, что речь идет не об адекватном, научном, как бы мы сказали, точноописательном характере текста, а о высокой священной поэзии, которая должна передавать самую суть явления, а не его конкретные детали. Это есть учение о начале мира и о смысле мира.
Бог – архитектор мира. Французская миниатюра. XIII в.
Далее: в Библии говорится о том, что Творец одобряет свет, который Он создал, одобряет мир, который Он создал. Это передается еврейским словом тов, что значит «прекрасное», «доброе», а в конце говорится: тов меод, то есть «весьма доброе», «весьма прекрасное» и «совершенное».
Но не сказано это о тьме. Бог разделяет свет и тьму. И впервые появляется намек на то, что в мироздании есть некая тень, которая отбрасывается предметами. Разумеется, священный автор имел в виду вовсе не ту тень, которую сейчас, допустим, я отбрасываю на стене, а
Таким образом, уже в Шестодневе мы находим первый намек на какое-то катастрофическое, неблагополучное развитие мироздания. Но этот катастрофизм не мешает осуществлению высшей задачи, мир идет к некой цели.
Три этапа: в первый день – свет, второй день – воды, третий день – суша и растения. Параллельно по образности, по картинности: свет – светила, четвертый день; воды – водные существа, пятый день; суша и растения на суше – животные на суше и человек, день шестой. Здесь отражена и поэтическая симметрия Востока. Три элемента: неживая материя, жизнь, человек. Это есть восхождение, которое кончается удивительным существом, существом, которое стоит на грани двух миров: мира материального и духовного.
V день творения. Библия Василия Кореня. 1696 г.
Если каждое измерение, каждый этаж бытия создается непосредственно Божественным Словом, то здесь, при сотворении человека, мы читаем: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими…» и так далее [4] . Таким образом, в мироздании появляется новое существо, которое подобно Творцу, и богоподобие прежде всего – это власть над миром, власть не грубая, не насильственная, а власть мудрости и разума.
4
См.: Быт 1,26.
Многие толкователи, отцы Церкви говорили о том, что это распространяется и на личную жизнь человека, потому что каждый носит в себе целый зверинец страстей, там есть все: и хищники, и пресмыкающиеся, – и это также должно находиться под властью человека.
И наконец: человек создается в один день с животными. Значит, он связан с ними, он является их братом. Человек получает во власть землю. И дальше в библейский рассказ включается другая мелодия.
Во второй главе, когда уже рассказаны шесть дней Творения, возникает иной аспект, более иконописный, более архаичный, более непосредственный образ: пустынная, голая земля, и из праха земного создает Бог человека, то есть не из чего-то материального, а именно из пыли земной, из самого ничтожного. Но человек тем самым становится телом своим единосущен земле, природе. И Он вдунул в его лицо, в его ноздри «дыхание жизни, и стал человек душою живой» [5] .
5
Быт 2, 7.
Вспоминаются слова Державина о человеке:
Частица целой я Вселенной,Поставлен, мнится мне, в почтеннойСредине естества я той,Где кончил тварей Ты телесных,Где начал Ты духов небесныхИ цепь существ связал всех мной [6] .В псалме 8-м говорится о том, как велико мироздание, как прекрасен свод небесный. И человек, глядя на раскинувшиеся над ним звезды, спрашивает: «Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?» Человек тогда уже чувствовал свою физическую незначительность в мироздании. Еще тогда, когда он думал, что Земля – это плоский круг, сравнительно ограниченный, что Земля – это место совсем не столь обширное, как мы теперь представляем, и Вселенная тоже казалась ему небольшой. И все-таки он уже тогда понимал, что человек как существо мал и ничтожен, и вдруг псалмопевец говорит: «Не много Ты умалил его пред ангелами».
6
Из оды Г. Державина «Бог».