Книга Нового Солнца. Том 2
Шрифт:
Один крупный, медвежьего сложения мужчина, почти с меня ростом, но чуть ли не вдвое толще, указал на мой меч.
– А ножны к нему у тебя есть? Дай-ка взглянуть. Я подчинился без разговоров; что бы ни произошло дальше, повода для смертоубийства не предвидится.
– Значит, ты кавалерист?
– Нет, – ответил я, – конечно, верхом ездить приходилось, но я не считаю себя экспертом в этой области. – Но с лошадью-то сможешь справиться?
– В людях я разбираюсь лучше, чем в лошадях. Все засмеялись, а здоровяк сказал:
– Вот и прекрасно, потому что тебе не придется долго скакать, но хорошее понимание женщин и лошадей очень пригодится.
Пока он говорил, я услышал
Здоровяк хлопнул меня по спине.
– Конь не самый лучший, но вполне пригодный, я сам объезжал его. Мезроп и Лактан передадут тебе поводья, и все, что от тебя требуется, – сесть в седло. Если при этом не скинешь Дарью с коня, она твоя, пока мы тебя не догоним. – И он громко крикнул: – Все, отпускайте!
Я ожидал, что те двое вручат мне поводья. Вместо этого они швырнули их мне в лицо, и моя попытка поймать поводья на лету не увенчалась успехом. Кто-то пугнул жеребца сзади, а здоровяк издал специфический резкий свист. Пегого, видимо, учили драться, как боевых коней из Медвежьей Башни. Длинные острые зубы не были увеличены при помощи металлических наверший, но и в естественном виде торчали из пасти животного точно кинжалы.
Я увернулся от мелькнувшей рядом передней ноги пегого и попытался ухватиться за уздечку; удар плетью пришелся мне прямо по лицу, а конь толкнул меня так, что я растянулся на земле.
Должно быть, воины удержали коня, иначе он растоптал бы меня. Возможно, они также помогали мне подняться на ноги, не помню. Пыль забила мне горло, кровь, сочившаяся из раны на лбу, заливала глаза.
Я снова ринулся к коню, на этот раз обойдя его справа и держась подальше от страшных копыт, но пегий обладал отличной реакцией, а девушка по имени Дарья щелкнула обеими плетьми перед моим лицом, чтобы отпугнуть меня. Я поймал плетку скорее от гнева, чем по расчету. Петля этой плетки была надета на запястье девушки, поэтому, когда я дернул, она свалилась с лошади прямо ко мне в объятия. Девица укусила меня за ухо, но я ухватил ее сзади за шею, развернул, впившись пальцами в тугую ягодицу, и поднял в воздух. Она задрыгала ногами, и это, казалось, испугало коня. Жеребец пятился от меня сквозь толпу, пока один из его мучителей не подтолкнул его в мою сторону, и тогда я наступил ногой на поводья.
После этого все пошло гораздо легче. Я отпустил девушку, поднял поводья и, задрав пегому голову, саданул его по передним ногам, выбив из-под него опору, как нас учили обращаться с буйными клиентами. Конь издал высокий звериный вопль и рухнул на землю. Я взлетел в седло раньше, чем пегий успел подняться на ноги, стегнул его по бокам длинными поводьями и пустил вскачь сквозь толпу зрителей, потом развернулся и снова врезался в людскую массу.
Мне всю жизнь приходилось слышать о том, что участников таких состязаний охватывает сильное возбуждение, но сам никогда не присутствовал при подобных зрелищах. Только теперь я убедился в этом на собственном опыте. Воины и их женщины пронзительно
Извилистая тропа вывела нас в темное ущелье, потом – в следующее. Впереди мелькнула фигура дикого оленя. Тремя бросками мы догнали животное с бархатной шкурой и, оттеснив с дороги, понеслись дальше. Будучи ликтором в Траксе, я слыхал, что эклектики, гоняясь за лесной дичью, часто выпрыгивают из седла, чтобы заколоть добычу. Только теперь я поверил, что это правда: я сам мог бы легко перерезать горло оленю ножом мясника.
Оставив его далеко позади, мы взлетели на вершину холма и понеслись вниз в тихую, поросшую лесом долину. Когда мой пегий конь выдохся, я ослабил поводья и предоставил ему самостоятельно выбирать путь между деревьями, крупнее которых я не видел с тех пор, как покинул Сальтус. Вскоре конь остановился, чтобы пощипать сочную нежную траву, пробивающуюся между корнями, а я, бросив поводья на землю, как это делал Гуазахт, спешился сам и помог сойти рыжеволосой девице.
– Благодарю, – проговорила она. – Ты все-таки справился. Я и не думала, что у тебя получится.
– Иначе ты бы не согласилась? Я считал, что тебя заставили.
– Не надо было мне хлестать тебя по лицу. Теперь ты мне отомстишь, да? Будешь бить поводьями?
– Почему ты так решила? – Я очень утомился, поэтому сел на землю. Желтые цветы, не крупнее капли воды, росли среди травы. Я сорвал несколько цветков – они пахли каламбаном.
– Я сужу по твоей внешности. Кроме того, ты вез меня вверх ногами, а мужчины, которые так поступают, всегда не прочь отстегать женщину по заду.
– А я и не знал. Интересная мысль.
– У меня таких мыслей – пруд пруди. – Девушка быстро и грациозно села рядом и положила руку мне на колено. – Послушай, ведь это была инициация, вот и все. Мы делаем это поочередно, и сегодня выпала моя очередь, я была обязана побить тебя. Но теперь все позади.
– Понимаю.
– Значит, ты меня не обидишь? Замечательно! Мы и вправду можем прекрасно провести время. Все, что ты захочешь и пока тебе не надоест, нам не обязательно возвращаться до самого ужина.
– Но я не сказал, что не обижу тебя.
Ее лицо, расплывшееся в искусственной улыбке, сразу помрачнело, и она уставилась в землю. Я решил, что она сейчас сбежит.
– Это лишь доставило бы тебе дополнительное удовольствие, прежде чем все закончится. – Ее рука скользнула вверх по моему бедру. – Ты привлекательный мужчина, вот что я скажу. И такой высокий. – Она выгнулась и прижалась лицом к моим коленям, потом поцеловала меня и наконец выпрямилась. – Это было бы славно. В самом деле, славно.
– Или ты могла бы убить себя. У тебя есть нож? На мгновение ее рот превратился в маленький правильный овал.
– Ты что, сумасшедший? Как же я сразу не догадалась? – Она вскочила на ноги.
Я поймал ее за щиколотку и швырнул на мягкую лесную траву. Ее одежда была ветхой от длительного ношения, один рывок – и платье сброшено.
– Ты сказала, что не сбежишь.
Она поглядела на меня через плечо большими испуганными глазами.
– У тебя нет власти надо мной, – сказал я, – ни у тебя, ни у них. Я не боюсь ни боли, ни смерти. Для меня на свете существует только одна желанная женщина, а мужчин и того меньше, разве что я сам.