Книга о Башкирии(Рассказы)
Шрифт:
Так что есть чем помянуть свою молодость ветеранам гражданской войны в Башкирии. Они с любовью вспоминают Блюхера — одного из самых видных полководцев нашей страны, впоследствии маршала, имя которого связано с победами под Каховкой и Перекопом, Волочаевкой и Хасаном, Боевая молодость отцов и дедов многому учит башкирских комсомольцев и пионеров.
…Туристские отряды шагают по местам героических битв партизан. Идут след в след легендарного рейда… И так же жарко, как сорок пять лет назад, горят их костры. И так же крепка дружба ребят, как дружба отцов!
Вечно
Живет в Уфе старушка. Маленькая. Неприметная.
А эта самая старушка — Дора Аминевна Асадуллина была хорошо знакома с борцами, одни имена которых звучат сегодня как легенда, как глас самой истории.
Дора Аминевна, или, как ее зовут, тетя Дора, работала прислугой у богачей, долгое время была поварихой, растила сыновей… Потом она жила при старой школе, во дворе которой была гостиница. И так ей здорово везло на знакомства с крупными деятелями истории, что просто удивительно. Да и то: тянулась Дора Аминевна к ним всей душой, стремилась, чем могла, помочь им в их трудном и благородном деле. И они сохраняли о ней самые добрые воспоминания. Она встречалась и беседовала с Кларой Цеткин и Георгием Димитровым, Михаилом Ивановичем Калининым и Надеждой Константиновной Крупской, была посыльной у известного революционера Григория Ивановича Петровского, с которым переписывалась до самой его смерти. Она топила баню для Василия Ивановича Чапаева, готовила для знаменитых писателей Татарии и Башкирии Габдуллы Тукая и Мажита Гафури, была хорошо знакома с башкирскими революционерами Шагитом Худайбердиным и Шамуном Фидаи.
Самая обыкновенная старушка…
А как начнет рассказывать о своих знаменитых современниках!..
От нее первой узнал я о жизни юного революционера, которому посвящается этот рассказ.
Звали его Касымом Шакирьяновым.
Но революция и поэзия знали его под другим именем — Шамун Фидаи. Это был его псевдоним.
Удивительно рано созрел этот человек! С радостью присягнул он новому времени и не случайно выбрал себе имя Фидаи, что в переводе с арабского означает «Преданный», «Верный».
Родился Шамун в семье оренбургского булочника.
Его хотели сделать надсмотрщиком в отцовской пекарне, стремились воспитать из него хозяйчика — он на всю жизнь возненавидел эксплуататоров.
Мальчика пытались одурманить ядом религии — он сам себе нашел учителей и стал закоренелым безбожником.
Его пытались обуздать — и тогда ему пришлось бежать из Оренбурга в Уфу.
Все эти поступки Шамун Фидаи совершал в возрасте от десяти до четырнадцати лет.
Юный воспитанник уфимской школы-медресе стал пропагандистом передовых идей, сотрудником большевистской газеты «Алга», которую редактировал один из виднейших башкирских революционеров-большевиков Багау Нуриманов.
В газету Фидаи принес первое свое стихотворение. В пылких, не очень отделанных стихах он клеймил позором правительство Керенского, гневно выступал против империалистической войны.
Уже название первого стихотворения — «Долой войну!» — говорило о характере и настроениях автора.
Юный поэт стал вожаком молодежи, он делил все радости и горести защитников молодого Советского государства: работал в подполье, стремился пойти добровольцем в Красную Армию, но его не взяли по молодости
Шамун Фидаи — первый редактор первых молодежных газет Башкирии «Молодая сила» и «Молодой коммунист», член Уфимского губкома комсомола.
…15 июня 1920 года Шамун Фидаи с другом, известным комсомольским работником Барыем Башмаковым, выехал в район.
— Чаю у меня попили и отправились, — вытирает набежавшие слезы тетя Дора. — Больше я их уже никогда не видела.
«Покуда не получила вашего письма, я все еще не верила, ждала, думала все: наверное, живой еще, еще вернется…» — тянется вязь арабских букв на пожелтевшем от времени листочке — письме матери Шамуна к матери Барыя.
Не хотелось верить в смерть этих жизнерадостных, веселых комсомольцев, но пришлось.
На них напали в глухом месте.
Кулаки, предательски убив комсомольцев, скрыли их трупы в болоте.
Видно, очень досадили эти юные комсомольцы врагам революции, если те расправились с ними так зверски.
Шамун был замучен и убит, когда ему было всего семнадцать лет.
Но такие, как он, не умирают. Они остаются навеки на нашем правом фланге и становятся бессмертными.
Я гляжу на светлое, крутолобое лицо юного революционера на фото, которое подарила мне тетя Дора, и повторяю его стихи:
Не бойся ты, путник: айда вперед! Видишь маяк — путь борьбы впереди. Видишь маяк — к новой цели зовет. Красное видишь? К нему иди!Прожекторы
Светят прожекторы…
Проклятые лучи тянутся из оборонительного форта — словно длиннющие руки слепца. Они настороженно и судорожно ощупывают лед — словно хотят и не могут кого-то найти.
Идет весна 1921 года. В крепости Кронштадт засели контрреволюционеры, поднявшие мятеж против советской власти.
Вылазка врага была такой серьезной, что X съезд большевистской партии решил послать триста своих делегатов на подавление кронштадтского мятежа.
Среди этих закаленных коммунистов был выдающийся башкирский революционер Шагит Худайбердин.
Надо было отбить у Колчака Уфу — и на помощь башкирскому народу пришли тысячи и тысячи русских, украинцев, татар.
А за два года до этого по призыву Ильича на защиту Петрограда пришли башкирские отряды. Они приняли участие в разгроме белогвардейской армии Юденича и вернулись домой со знаменем Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов, врученным на вечное хранение…
Теперь нужно было ликвидировать новую угрозу, нависшую над колыбелью русской революции, — и на помощь русским рабочим пришли бойцы других национальностей.
Шарят, шарят по льду жадные пальцы слепца, притаившегося за стенами форта.
А Шагит вместе с товарищами ждет, когда совсем стемнеет, тогда легче будет взять крепость.
Посланец башкирского народа лежит на льду и вспоминает, как вчера они с пением «Интернационала» прошли по улицам Петрограда.
Шагит уверен: победой большевиков завершится и этот бой.