Книга о коране, его происхождении и мифологии

Климович Люциан Ипполитович

И вновь Зу-ль-Карнайн "следовал по пути. А когда достиг до места между двумя преградами (или стенами, горами. — Л.К.), то нашел передними народ, который едва мог понимать (обращенную к ним. — Л.К.) речь. Они сказали: "О Зу-л-карнайн, ведь Йаджудж и Маджудж (живущие за этими преградами. — Л.К.) распространяют нечестие по земле; не установить ли нам для тебя подать (не собрать ли для тебя денег. Л.К.), чтобы ты устроил между нами и ними плотину (вал, преграду. Л.К.)?" (К., 18:91–93).

Зу-ль-Карнайн, сославшись на то, "в чем укрепил меня мой господь", попросил их помочь ему "силой, я, — обещал он, — устрою между вами и ними преграду. Принесите мне (необходимое количество. Л.К.) кусков железа". А когда он сравнял (пространство. — Л.К.) между двумя склонами, сказал: "Раздувайте!" А когда он превратил его (принесенный ему металл. — Л.К.) в огонь, сказал: "Принесите мне (расплавленный металл к месту преграды, вала. —

Л.К.), я вылью на это расплавленный металл" (К., 18:94–95).

Так, Зу-ль-Карнайн сделал вал, закрыв ход йаджуджам и маджуджам. "И не могли они взобраться на это и не могли там продырявить. Он сказал: "Это — по милости от моего господа. А когда придет обещание господа моего, он сделает это (этот скрепленный металлом вал. — Л.К.) порошком; обещание господа моего бывает истиной" (К., 18:96–98).

Вот и все, что можно прочитать в Коране об Александре Македонском, выведенном под прозвищем Зу-ль-Карнайн. Сведений о нем, как видим, весьма и весьма немного. Однако поскольку интерес к личности и походам Александра Македонского был велик, то и это немногое послужило поводом к созданию об Искандаре Зу-ль-Карнайне (как его стали называть в странах распространения ислама) значительного числа религиозных, исторических и художественных сочинений. Секрет тут еще в том, что раз Искандар был признан пророком Аллаха, то, хотя его жизнь и деятельность относятся к доисламской эпохе — джахилийи, о нем разрешалось писать, это даже приветствовалось.

Привлекая многоязычную литературу и устные сказания об Александре Македонском, писавшие о нем авторы-мусульмане значительно расширили те узкие рамки, в пределах которых Коран рассказывает о Зу-ль-Карнайне. Некоторые из их сочинений, особенно принадлежащие перу выдающихся поэтов, и поныне сохранили познавательный и художественный интерес. Не случайно наиболее крупные сочинения о нем переведены полностью или частично на многие языки мира, в том числе на русский. Среди них поэмы Фирдоуси, Низами Гянджеви, Амира Хосрова Дехлеви, Абдуррахмана Джами, Ахмеди, Абая.

Находились и среди мусульман историки, которые даже в раннем средневековье стремились трезво подойти к оценке походов и деятельности Александра Македонского. Таков иранский историк Абу-ль-Фазл Бейхаки (995-1077), на основании преданий осуждавший Александра за хитрость и коварство, "преступление весьма мерзкое и большое", по его утверждению, проявленное для достижения победы над шахиншахом Дарием и Фором (Пором), "царем Хиндустана" [286] . Впрочем, указание Бейхаки, что "для убийства" Фора Александр "применил" хитрость ("в стороне войска Фора (вдруг) раздался сильный крик. Фор забеспокоился и оглянулся"), содержится уже в поэме его старшего современника Фирдоуси, хотя и без истолкования названного крика как "хитрости", давшей возможность убить врага [287] . К тому же исторический Пор (по-видимому, Парватака) — царь небольшого индийского государства — не был убит в кровопролитной битве с Александром, случившейся в 326 году до н. э. на реке Гидасп (Джелам), а взят в плен. Став вассалом Александра, он правил в Пенджабе до 317 года, когда был убит остававшимся там греческим наместником.

286

Бейхаки Абу-ль-Фазл. История Мас'уда. 1030–1041. Ташкент. 1962, с. 112–113.

287

Фирдоуси. Шахнаме. М., 1984, т. 5, с. 32.

Как пророк ислама Александр-Искандер в поэме Фирдоуси посещает Мекку и совершает обряд обхода Каабы и другие установления хаджжа. В поэме уделено внимание также раздорам, существовавшим между племенами арабов аравийского севера и юга, причем показано, что Искандер занял сторону северных племен.

Величье вернул Исмаила сынам И пеший вступает он в Бейт аль-харам [288] Куда б ни пришел повелитель царей, Всем золото сыплет его казначей. (Перевод Ц. Бану-Лахути и В. Берзнева)

288

Бейт аль-харам — заповедный, запретный для иноверцев храм. Кааба в Мекке.

Случалось, что от казначея Искандера перепадало даже и простым, бедным арабам:

Нежданно

увидел себя богачом И нищий, и хлеб добывавший трудом.

Так постепенно фантастика, легенды стали настолько заслонять историческую основу биографии Александра Македонского-Искандера, что даже поэты, начиная с Амира Хосрова Дехлеви (1253–1325), пытаются отделить его от пророка Зу-ль-Карнайна Корана. Турецкий поэт Таджеддин Ахмеди (ум. в 1412 г.), автор старейшей из тюркоязычных "Искандер-намэ", поместил в ней особый рассказ о том, как на пути к источнику "живой воды" "Искандер видел хижину Искандера, предшествовавшего ему", — Зу-ль-Карнайна [289] .

289

См. описание рукописи, опубликованное Аслановым В. И.: Ахмеди и его "Искандер-намэ". — Народы Азии и Африки, 1966, э 4. с. 165.

Как поэт и мыслитель, исповедовавший ислам, Фирдоуси знал, что, согласно Корану, мусульманскому преданию и учению о пророках, все пророки и посланники Аллаха, начиная с Адама, исповедовали ислам и были проповедниками этой религии. Все они, согласно преданиям ислама, испытали на себе "благотворность света" посланника Мухаммеда, созданного Аллахом еще до того, как он сотворил Землю и небесные светила и намного раньше того, как Мухаммед появился в Мекке, на Земле. И писания, книги, которые до Корана передавались якобы посланникам Аллаха — Тора, Инджиль, Забур, — были священными, правильно излагающими вероучение ислама. Однако затем людей, которым эта истина проповедовалась, Иблис сбивал с "прямого пути", они уходили в многобожие, ширк. Искажались и данные им книги, писания. Чтобы восстановить истину, Аллах посылал все новых и новых пророков, не забывая о необходимости просветить своим учением каждый народ или, в случае греховного упорства, истребить его.

Подобное представление об истории пророков формально логично, но оно не всегда согласуется с расширенным толкованием доисламского прошлого как времен джахилийи — язычества, варварства. Во всяком случае, эта особенность понимания древней истории в исламе не нуждается в допущении некоего "анахронизма", как это делается в последнее время при объяснении поэм, например, Низами, посвященных образу Искандера. Другое дело, что тот же Низами, обсуждая со своими персонажами вопрос о сотворении мира, сводит вместе мыслителей разных времен и народов. В его поэме оказываются вместе и Сократ, умерший за 43 года до исторического Искандера — Александра Македонского, и Платон, живший в 427–347 годах до н. э., и Архимед, родившийся 37 лет спустя после смерти Александра, и т. д. Вместе с тем это показывает, сколь широко было мировоззрение поэта Низами, как решительно он противостоял нетерпимости к иноверцам. Любопытна, в частности, у Низами беседа Искандера с индийским мудрецом, излагающим взгляды, близкие к учению материалистов Древней Индии, чарваков.

Возвышая пророков, священные книги, богослужебная литература ислама и других религий называют многие десятилетия и даже сотни лет, якобы прожитых ими. Однако Низами измеряет ценность жизни человека не числом прожитых им лет и не тем, какую религию он исповедовал, а тем, что он успел совершить, что сделал полезного, сколь весомым оказался его труд. Когда поэту исполнилось 60 лет, он в своей крупнейшей поэме "Искандер-намэ" написал:

Так о годах промолвлю, хоть это старо: Время жизни — колодец, веревка, ведро. Коль ведро из колодца выходит пустое, Размышлять, сколь протяжна веревка, не стоит. Я сказал — и ушел, и оставил тетрадь,

Не годится мой сказ мимоходом читать [290] .

И хотя мусульманину полагалось хвалить пророков Аллаха, Низами нашел для изображения Искандера не только светлые, но и теневые краски. Он не видит разницы между государями, исповедующими разные веры, но ведущими истребительные войны. Какими бы благовидными предлогами они ни прикрывались, их действия не оправданы, если они несут народам ущерб, нищету. Ибо

Хоть стремленье владык благотворно, — но все же Не всегда ли оно с разорением схоже?

290

Отрывки из "Искандер-намэ" Низами здесь и дальше привожу по изданию: Низами. Искандер-намэ. М., 1953.