Книга о скудости и богатстве

Посошков Иван

И посему воину и всякому иночинцу отнюдь купечеством не подобает; но буде у кого желание к купечеству припадет, то уже в тот чин и вписатися надлежит.

И сего ради аще не учинить о сем предела, еже посторонних торговцев из господ и из прочих приказных и вотчиных людей и из крестьян не унять, то весьма обогатитись купечеству не возможно, и собранию пошлинной казны умножиться не от чего будет.

А аще Господь Бог у нас в Российском Царстве устроит сице: еже судьи и вси правители будут кийждо управлять свое дело с прилежанием, а в купечество не вступати, не токмо их от обидников защищать, также и военным людям, ни офицерам, ни солдатом, в купечество не вступати же, и ничем их ни обижати, токмо пещися о своем деле военном, такожде и приказные люди пеклись бы о своих приказных делех,

а в купечество отнюдь бы не вступали ж, а и мастеровые люди питались бы своим рукодельем, а в купечество и та не вступались бы, такожде и крестьяне знали бы свою крестьянскую работу, а в купеческое дело ни мало не прикасались бы. А буде кой крестьянин может рублев на сто торговать, тот бы чей ни был крестьянин, Государев ли, или Царицын, или митрополий, или монастырский, или сенатский, или дворянский, или какого звания ни был, а торгу на сто рублев имеет, тобы записался в купечество. И аще и там поведено будет им жить на стороне, а уже пахоть ему не пахать и крестьянином не слыть, но слыть купеческим человеком, и надлежит уже быть под ведением магистратским, и с торгу своего пошлина платить, в мелочные сборы, или по окладу своего торгу уколом, то так тому и платить неизменно.

А дворяне ради себя пасли бы своих крестьян неотложно, и прикащикам своим и старостам наказали б накрепко, чтоб крестьяне его ни мало к торгу не прикасались бы, и никогда бы даром ни летом, ни зимою не гуляли, но всегда б были в работе, а к купечеству ни малым торгом отнюдь не касались бы, такожде и сами дворяне никаковому торгу не касались бы. А буде кой крестьянин и богат, то бы он пустоши нанимал, да хлебом насевал, и тот излишний хлеб продавал бы, а сам у иных крестьян ни малого числа для прибыту своего не покупал бы; а буде купит хотя одну осьмину, а кто свой брат-крестьянин или и тот, кто продал, пришед в таможню, известить, то у того торгаша взято будет штрафу сто осьмин, а кто о том донесет, дать десять мин. А буде кто купит для продажи десять четвертей, то взято будет на нем штрафу тысяча четвертей, а кто доведет, тому сто четвертей. А буде коему крестьянину припадет охота к купечеству чем бы он ни был, явился б в магистрате, и сказал, что могу я торговать на сто рублев или на двести или и вящше, то указом Его Императорского Величества взят будет в купечество.

Аще сие Бог устроит, еже всякого звания человек будет пещися о своем деле, то всякие дела будут споры, а купечество так обогатится, что не в пример нынешнему богатству. А пошлины будут с них собираться не то что вдвое, но, чаю, что ны-нешняго сбора и втрое больше будет или вящше.

Потому что ныне торгуют бояра, дворяне и люди их и офицеры и солдаты и крестьяне, то все те торгуют беспошлинно, а и купецкие люди за их имены множество провозят беспошлинно же. И я не чаю, чтобы ныне и половина прямо пошлин собиралося, да и собрать ее не мочно, аще не отставить во всем торгу от господ и от служивых людей, потому что прикоснулись торгу лица сильныя, а кои и несильны, то магистрату неподсудны.

Я о сем всесовершенно знаю, что в одном Новгородском уезде крестьян, кои торгуют, будет что-другое, а пошлин ни по деньге не дают. И аще кой сборщик, увидя их похочет пошлину взять, то дворяне за них вступятся, и чуть живых оставят, и на то смотря, никакие целовальники и прикоснуться к ним не смеют. И есть такие богачи, что сот по пяти-шти имеют у себя торгу, а Великому Государю не платят не по деньге.

И если вся сия устроится, то яко от сна купечество возбудится.

А сей древний купецких людей обычай вельми есть неправ, еже и между собою друг другу неправду чинят, ибо друг друга обманывают.

Товары яко иноземцы, тако и Русские, на лице являют добрые, а внутрь положены или соделаны плохи, а иные товары и самые плохие, да закрасив добрыми, продают за добрые, и цену берут неправедную, и неискусных людей тем обманом вельми изъянят, и в весах обвешивают, и в мерах обмеривают, а в цене облыгают, и тое неправду и в грех не поставляют, и от такого неправаго порядка незнающим людем великия пакости чинятся.

А кои обманывают, последи за неправду свою и сами все пропадают, и в убожество вящшее приходят; и тако вси отончевают.

А аще бы в купечестве

самая христианская правда уставилася, еже добрые товары за добрые бы и продавали, а средние за средние, а плохие за плохие, и цену брали по пристоинству товару прямую настоящую, почему коему товару цена положена, а излишния бы цены ни у какого товара не то что взять, но и не припрашивали б, и ни стара, ни мала, ни несмысляннаго не обманывали б, и во всем поступали б самою правдою, то благодать бы Божия возсияла на купечестве, и Божие благословение почило бы на них, и торг бы их святой был.

И ради неподвижный в купечестве правды надлежит во всех рядах устроить сотских и пятидесятских и десятников, и в коей лавке сидит сотской, то над дверьми лавочными прибить дощечка окруженная, покрытая белилами, дабы всем она знатна была, и на такой дщице написать сице: сотской; такожде над лавкою пяти-десятскаго и десятскаго, чтобы купующие, куля какой товар, знали где тот товар показать, прямо ль отвесил или обмерял, и товар доброй или плохой и настоящую ль цену взял.

А буде взял цену не противо настоящия цены излишнюю, то за всякую излишнюю копейку взять на нем штрафу по гривне или по две, и высечь батоги или плетьми, чтоб вперед так не делал; а буде в другой раз так же учинит, то допра-вить штрафу сугубо, и наказание учинить сугубое ж.

А буде кто неправо отвесит или неправо отмеряет, или не такой товар даст, какого купец требовал, и вместо добраго худой продаст, то таковому жесточае чи-нять наказание, и штраф противо товарныя цены взять десятерично.

А буде в такой неправое помирволить продавцу сотской или пятидсятской или десятской, то взять штраф на десятском в десять мер, а на пятидесятском в 50 мер, а на сотском во 100 мер, и наказание чинить кнутом, по колику ударов уложено будет; и дать тем сотским и пятидесятникам инструкции с великим подкреплением, чтоб они за своими десятскими смотрели неоплошно, дабы они никаковому десятнику понаровки ни малыя не чинили, и плохо бы сего не клали, но боялись бы яко огня, дабы не дошло до великих лиц, и чтобы десятские и по лавкам досматривали, чтобы никакова товару худаго добрым не закрашивали, но каков кой есть, таков бы продавали, добрый за добрый, средний за средний, а плохой бы за плохой, и весили бы и меряли самою правдою, а излишния цены ни у какого товару не прибавляли бы и не прикрашивали бы. Но что чего стоит, того бы и просили, а и заморские товары, сукна и камки и прочия парчи, меряли бы и продавали с перваго конца, а не с задняго. И какой купец не пришел, богат или убог, аще разумен или ничего не смышлящ, всем бы единаче правдою продавали, и ни у рубля, ни у десяти рублев единыя копейки не имали и не припрашивали бы. (Спорить нельзя - одной цены уставить вес товару: имя одно, да доброта не одна; ину пору да и поплоше) и самыя ради беспорочныя правды не худо бы всяким товарам весовым и локотным положить цена уставленная, чтоб она какова была в первой лавке, такова бы и в последней.

А что с кого надлежит за какую вину взять штрафу, и тот бы штраф собирали сотские не отлагая до инаго дня, когда кто провинится, тогда бы и платили, и приняв штрафу, записывали б в закрепленную книгу, и помесячно относили бы их в контору надлежащую, а со иноземцы приезжими на ярмарках без воли главнаго купеческаго правления командира, ни великаго, ни малого торгу не чинили бы. А буде кто хотя на один рубль дерзнет приезжим иноземцам продать какого-нибудь товару без воли вышняго своего командира, то взять с него штраф сторично; за всякой взятой рубль по сту рублев, и наказание учинить кнутом, колико уложено будет ударов дать, дабы помнил и впредь так не делал.

И с воли командира своего и по согласию купечества поставя цену товару своему, отпускали бы за моря и за прочие рубежи Русские товары, как богатые, так и убогие с воли командира своего по общему согласию компанства, чтобы никому обиды не было.

И егда иноземец сторгует какова товара Русскаго многое число или малое, то всем Русским людям, как богатым, так и убогим, комуждо из своих товаров поверстався по количеству товаров своих, чтоб ни богатому, ни убогому обиды не было.

А буде кто не похочет товару своего для малые продажи расчинать, и то как кто похочет, в том воля мочно дать.