Книга откровений
Шрифт:
– Ложись на живот, - сказали ему.
Он выполнил приказ. Снова его охватила мучительная тревога, знакомая по предыдущей ночи - только теперь мысли были еще более пугающими. «Они собираются убить меня. Я умру».
– Начинай считать вслух, - велела женщина, - и не останавливайся, пока не досчитаешь до ста.
Переведя дух, он начал считать. Хлопнула дверца, взревел мотор, и микроавтобус уехал.
Он лежал на траве без движения и считал. Даже когда дошел до ста, побоялся пошевелиться. Долго еще он лежал вот так на траве - с колпаком на голове, всем телом ощущая землю под собой, прижимаясь к ней, как к обломку кораблекрушения в надежде, что его вынесет в безопасное место.
Наконец он сел, не снимая колпака, выждал некоторое время, прислушиваясь. Шум машин. Вдалеке. Где-то позади него. Он медленно ослабил шнур и стянул с головы колпак. В глаза ударил яркий дневной свет. Он сидел на газоне рядом с тротуаром, над ним - кроны деревьев, а прямо напротив него стоял маленький мальчик лет четырех или пяти. На нем были красные брюки и бледно-голубой жакет. Он стоял сложив ладошки -жест, с которым священники обычно читают проповедь во время службы. Позади мальчика виднелся ряд домов, окна которых выходили во внутренние дворики.
– Не бойся, - обратился он к мальчику по-английски. Мальчик широко раскрыл глаза и выпятил нижнюю губу.
– Все в порядке, - как можно спокойнее сказал он, переходя на голландский, - тебе нечего бояться.
Мальчик бросился бежать вниз по улице, громко крича. Он бежал очень странно, на негнущихся ногах, как марионетка.
Когда мальчик исчез за углом дома, он поднялся. Его глаза все еще с трудом привыкали к дневному свету. Небо было серым, но каким-то странно завораживающим. В лицо ему подул легкий ветерок. Он начал идти по улице, которая выглядела как улица с частными домами и была безлюдной, как будто объявили комендантский час. Может быть, ему это просто казалось из-за того, что кругом было много зелени. А может, таким было его состояние. Слева тянулся небольшой городской сквер с густой зеленью. Дорожка, по которой он шел, извивалась между деревьев, пробегала мимо пустой деревянной скамейки и терялась среди островков травы, выглядевшей слишком зеленой. За деревьями тускло серебрилась поверхность пруда. Справа от него, на другой стороне улицы, тянулся ряд домов из розоватого кирпича, на два подъезда каждый, с белыми оконными рамами. Из большинства почтовых ящиков торчали газеты, что, учитывая время дня, было необычным. В одном из окон первого этажа он увидел мужчину, сидящего за столом и разгадывающего кроссворд. Он подумал, что если будет сохранять спокойствие и действовать разумно, то все войдет в норму. Все снова встанет на свои места.
Он шел, пока не достиг большого перекрестка, название которого ему показалось знакомым. Наверное, он находится где-то на окраине Амстердама. В одной стороне виднелась эстакада и слышался непрекращающийся, завораживающий шум машин, едущих на большой скорости. В другой стороне он увидел бегущую в его направлении девочку лет восьми с поднятым над головой кулачком, в котором она держала сломанную кассету. Часть пленки размоталась, закрутившись вокруг ее джинсового платья и голых ног. Остальная часть длинной лентой тянулась за девочкой. Она бежала и смеялась. За ней, на некотором расстоянии, он разглядел ряд магазинов. Там можно будет спросить дорогу.
Пришлось выбирать между магазином, торгующим велосипедами, супермаркетом и баром, в окне которого были выставлены маленькие золотые и серебряные спортивные кубки. Он выбрал бар. Женщина за стойкой курила. Ему бросился в глаза красный огонек дымящейся сигареты. Он сел на табурет и заказал кружку пива. Только сейчас он понял, как хотел пить, а пиво было превосходным на вкус. Наверное, самое вкусное пиво, которое он когда-либо пил в своей жизни.
– Замечательное пиво, -
– Далеко отсюда до центра?
– спросил он.
– Три километра, - ответила она, - а может, и четыре.
– А как долго это, если идти пешком?
– Полчаса, - сказала она, повертев ладонью, как бы показывая, что это только приблизительно.
У нее были темно-рыжие крашеные волосы и гладкая бледная бородавка на щеке. Он так долго не видел человеческого лица, что не мог отвести от женщины взгляда. На ней был вышитый жакет бирюзового цвета и красно-коричневая юбка. Она заметила его пристальное внимание и тоже стала его разглядывать. Он почувствовал, что должен что-нибудь сказать.
– Сколько с меня за пиво?
– Два семьдесят пять.
Он полез в карман спортивных брюк, подумав, что не знает, есть ли у него деньги. Проверил один карман, потом другой, наконец в застегнутом на молнию заднем кармане нашарил банкноту в десять гульденов. Это были те деньги, которые он взял с собой, когда отправился за сигаретами для Бриджит. Он долге смотрел на банкноту, как будто в ней заключался ответ на вопрос, что с ним произошло. Наконец ему вдруг пришло в голову, что если он сейчас купит сигареты, то это станет естественным завершением цепи событий. Он взглянул на женщину. Она продолжала настороженно разглядывать его. Протянув ей деньги, он спросил:
– У вас здесь есть автомат с сигаретами?
– Позади вас.
Он повернулся кругом на табурете. Автомат стоял у двери в туалет. Сверху его почему-то украшал гипсовый бюст Мерлин Монро.
– Вы не разменяете мне мелочь?
Он бросил в щель монеты, и в металлический лоток вывалилась пачка сигарет.
Уже на улице он засунул сигареты в задний карман брюк. Как только он повернулся спиной к бару, его охватило ощущение, что за ним следят. Он оглянулся. Так и есть.
Кто-то в окне стоял и разглядывал его. Только через несколько секунд он вдруг понял, что смотрит на собственное отражение в стекле. Он подошел и почти вплотную приблизил к стеклу лицо. Сначала никаких особых изменений он не заметил, но сейчас, вблизи, с трудом узнал себя. Он вспомнил, как видел свое отражение в нержавеющей стали наручников, но ему удавалось увидеть только один глаз или часть волос и шеи. Тогда он гадал, настанет ли время, когда он опять станет цельной личностью, не раздробленной на отдельные части. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз видел себя в зеркале? Как долго он отсутствовал?
Отвернувшись, он опять вошел в бар, немного замешкавшись в дверях, не зная, как лучше сформулировать вопрос. Женщина в бирюзовом жакете настороженно смотрела на него, поднеся руку к бледной бородавке на щеке.
– Вы не знаете, какое сегодня число?
– спросил он.
– Число?
– глаза женщины подозрительно сузились, словно она ожидала какой-нибудь подвох.
Он кивнул, улыбаясь.
– Да, сегодня.
– Четвертое мая.
Четвертое мая. А похитили его шестнадцатого апреля. Значит, он отсутствовал восемнадцать дней.
Восемнадцать дней.
Он поблагодарил женщину и вышел из бара. На этот раз он не оглянулся назад.
Его бросили на окраине Амстердама, в трех с половиной километрах к западу от его квартиры. После покупки пива и сигарет у него не осталось денег на общественный транспорт, пришлось идти пешком. Он хотел пройти это расстояние как можно быстрее, он хотел домой. Бриджит, думал он. Бриджит. Больше в голове не было никаких мыслей.
По мере приближения к дому в нем нарастало радостное возбуждение, близкое к эйфории. И в то же время ему с трудом удавалось не расплакаться.