Книга пятая. Завистливое смирение
Шрифт:
…и с копытами.
В копытах и была вся суть. Всё неправильное, что случилось на Поллюзе, началось с копыта.
Я разогнался так, что чуть не пропустил, когда у меня над головой промелькнули обросшие ракушками, водорослями и прочей гадостью днища кораблей преследователей. Впрочем, ладно, у меня такая скорость, что нагнать их сумею в любой момент, а вот посмотреть, кто им дует с тыла, будет очень полезно!
Выныриваю. Вглядываюсь в уходящие вперед кормы кораблей, вздымающих бурунчики белой пены. Затем выше. Что-то есть. Что-то мелькает эдакое в воздухе, прозрачное и объемное, прямо позади всего этого флота. А на
Только вот времени у меня нет совсем. Нужно срочно сделать что-то, пока Щит Громовой Расплаты, закрепленный у меня на спине, не решил, что бой закончен и пора хозяину вернуть должок.
– Был бы, был бы, был бы я… человек-амфибия…, - пробормотал я в такт звучащей голове песенке группы Запрещенных Барабанщиков, тщательно прицеливаясь в задний оружейный порт крайнего правого корабля в ордере, — Я б тебя забрал к себе на дно…
Черная бутылочка со страшной скоростью влетает внутрь корабля. Как она разбивается, я не слышу, уже подныриваю к следующему деревянному ящику, набитому проходимцами.
– Но! В мире нет идиллии…, - еще одна бутылочка уходит в симуляцию столкновения с лошадиным копытом, — Все вокруг рептилии…
Еще одна.
– Им не ласт, ни крыльев не дано!
Заниматься мелким сомнительным хулиганством во время, когда ты в любой момент можешь отдать концы (с сомнительными последствиями!) — это такое себе развлечение. Очень специфическое. Вызывает легкую истерию. Жить, несмотря на браваду и любимую до боли в деснах песню, снабжающую тебя дополнительной лихостью, хочется очень сильно. Ну просто очень.
Но я сдержался. План — это всё! Все эмоции в песню!
Сначала черные бутылки с жопоголосым снадобьем. Если их содержимое частично переходит в газообразное состояние под воздействием удара, то они отравят как минимум тех, кто зайдет на нижние палубы. Отравленные не смогут нормально взаимодействовать с нормальными разумными хоть какое-то время — говорить задом нужно учиться! Сомнительно? Сомнительно! Но делаем! Веритас снова поменяет курс при стрельбе, я уверен, что он это сделает еще резче, чем раньше, а значит, есть шанс, что преследователи не смогут повторить маневр!
– Был бы, был бы, был бы я…
Этап два был еще проще. И еще дебильнее. Он был как решение пенсионера вложиться в криптовалюту с помощью цыгана-соседа. Нет, даже хуже. Но насколько именно, я придумать не успевал…
…вылетая из воды в гигантском вертикальном прыжке и держа в руках Щит Громовой Расплаты.
– …Дно!! — именно с таким воплем я и воткнул свой инструмент рока и переносной электрический стул прямо в гущу полупрозрачных завихрений, что висела в воздухе за десяток метров до надутых как барабан парусов «Пегого стервятника»!!
Разряд!
Мой давний друг, Игнатий Тарасюк, с которым я был знаком со школьной скамьи, где мы тянули срок, как и все постсоветские школьники, меня бы, наверное, линчевал за попытку атаковать воздушного элементаля электрическим разрядом. Это же, по его мнению, было как пытаться утопить
Громыхнуло.
Нет, сначала сверкнуло, потом громыхнуло, но я на это внимания уделить уже не мог по прозаичной причине — не умея летать, был занят планированием падения, что должно было закончиться… кааак раз на корме «Стервятника». Как и говорилось — план сомнительный!
А теперь третья стадия, которая, то ли под воздействием старой знакомой музыки, то ли от того, что я последние 20 минут провел приговоренным к электрическому стулу, у меня вышла еще дебильнее, чем первые две. Но тут, если уж быть откровенным, здравое зерно в моих действиях было.
— Здрасти! — рявкнул я, приземляясь около сутулого седого орка, стоящего за рулевым колесом старого пиратского судна… и выкидывая пенсионера за борт с воплем «Хер покрасьте!».
Десятков пять рож самых разных национальностей, сгрудившихся вокруг люка, ведущего на нижние палубы, с тупым выражением уставились на меня. Из люков звучали нехорошие слова очень приглушенными паническими тонами. Неужто получилось?!
Нет времени думать! Надо действовать!
Первым делом, я, как и ранее, сделал сомнительное — запузырил по пялящейся на меня толпе горшком кишечной бомбы Саяки. Шансы, что оно сработает как надо, были чрезвычайно малы из-за наличия разумного ветряного элементаля, но сейчас я был не в том состоянии, чтобы трезво оценивать обстановку. Пираты, вставшие плотной кучкой, скрываются в густом фиолетовом дыму, который тут же начинает сносить на меня, то есть на корму, а я в это время бешено кручу рулевое колесо, поворачивая «Пегого стервятника» влево. До отказа!
Огромный галеон, басовито скрипя, начинает заваливаться на соседа слева, а я, зажав нос от подступающего ведьмовского зелья, прыгаю в воду вправо, чтобы забраться на соседний корабль и полностью повторить процедуру «навоняй и поверни». Предварительно выкинув в море аж троих доходяг в черном, глупо пялящихся на внезапно меняющего курс флагмана. Ну и еще разок, на последнюю бомбу…
А затем я, лишившись всего своего оружия, под скрип и грохот сцепляющихся кораблей, под матюги и крики команд, делаю первые разумные шаги за всю эту свою выходку — пытаюсь прорваться к рулевым колесам еще неповрежденных преследователей, с целью повторить удачное начинание. Один раз у меня получается, второй раз, за счет своей жуткой скорости, я оперативно бью морды набежавшим защитникам корабля, а затем пинком ломаю штурвал, попутно рыдая в глубине души от собственного идиотизма. Мог ведь и раньше просто пинать штурвалы!
Затем приходится бежать в океан, спасаясь от длинных и цепких багров, которыми вооружаются матросы на еще оставшихся на плаву суднах. Впрочем, они уже ничего не решают, а лишь орут благим матом и тычут пальцами в «Пегого стервятника», накрепко сцепившегося мачтами со своими соседями. Паруса всей пиратской флотилии уже не похожи на натянутые барабаны, ордер смешался, большая часть кораблей, сцепившись мачтами и реями, ломается друг о друга, а Веритас драпает все дальше и дальше, визуально удаляясь от места событий.