Книга пятничных рассказявок. Синий том
Шрифт:
Мы дети фронтира. Хмурые при встрече и улыбчивые после знакомства, недоверчивые и добрые одновременно, любящие простор и снимающие обувь при входе в дом, свободные и прикованные к своим берёзкам. Ковбои тайги, пастухи медведей, индейцы бесконечной степи. Добро пожаловать к нам в гости! Только помните, каждый день на фронтире делает вас чуточку нами.
Ёлочка
Графиня Алиса Зюйдмарская с самого утра пребывала в скверном расположении духа. Даже три рюмки коньяка,
– В кладовку перевешу, – мрачно пообещала ему графиня, подлила себе ещё коньяка, выпила залпом и, подойдя к окну, закричала в форточку:
– А можно так не орать?! У меня мигрень, между прочим!
Песня прекратилась. Минут пять стражники молчали, а затем, не в силах сдерживать новогоднее настроение, запели снова. Но теперь вполголоса, так что слов стало не разобрать. Графиню это стало раздражать ещё больше, но потребовать петь громче не дала врожденная тактичность.
– Сволочи, – кратко резюмировала графиня и подумала послать ещё за кофе.
– Барон фон Нордмульский просит аудиенции, – бодрым голосом доложил появившийся дворецкий.
Хозяйка замка окинула его недовольным взглядом. «Рожу-то какую довольную отъел, подлец, – подумала графиня. – Наверняка празднует с самого утра, пока я тут страдаю».
– Чего это он приперся? – вежливо поинтересовалась Зюйдмарская.
– Хочет лично засвидетельствовать и, так сказать, поздравить с наступающим.
«Замуж тебе надо, барыня, – с тоской подумал дворецкий, не в силах наблюдать каждый день страдания госпожи. – Уж он бы не дал тебе портить всем праздник».
– Не приму, – мрачно буркнула графиня, – пусть пойдет прочь, мужлан. Знаем мы его: будет требовать выпить, потом закусить, ещё разобьёт что-нибудь. Одни убытки от таких гостей.
Но передать отказ дворецкий не успел. В залу, благоухая дешёвым одеколоном, ворвался барон. Толстенький, с торчащей, как у ежа, недельной щетиной и в напяленной на голову новогодней шапочке.
– С наступающим, дорогая графиня! Как я рад видеть тебя, ты себе не представляешь. Красивая женщина для праздника – это как главное блюдо на столе…
– Мы вроде на брудершафт не пили, – зыркнула исподлобья Зюйдмарская, – на «вы», пожалуйста.
– Так, значит, надо! – обрадовался барон и достал из-за пазухи бутылку шампанского, – живём рядом, а видимся так редко. Надо больше общаться!
– Я вас не приглашала, между прочим.
– Ах, какие могут быть формальности между соседями? Вот ехал мимо, дай, думаю, поздравлю душечку графиню. Чай сто лет не виделись.
– И ещё бы столько, – насупилась хозяйка замка.
– Чё стоишь? Бокалы тащи, мы праздновать будем, – барон махнул рукой дворецкому, –
– Нет у нас клубники, – мрачно показала фигу графиня.
– Так я привез! Скажи там, пусть тебе отдадут корзинку. И моим охламонам крикни, пусть заносят.
– Что это? – Зюйдмарская сердилась всё больше. Жизнерадостность барона вызывала зависть и раздражение.
– Сейчас увидишь. Я без подарков не хожу в гости. Тем более к такой красивой леди.
Кряхтя, ругаясь и топча друг другу ноги, два дюжих молодца внесли в зал ёлку в деревянной кадке.
– Вот! Замечательная ёлочка.
– Зачем она мне?
– Нарядим сейчас.
Барон довольно подмигнул, достал из сумки цветные шары и стал развешивать на ветках.
– Люблю ёлку украшать. Кстати, после праздника мы её высадим перед замком. А то у тебя одни газоны вытоптанные. Никакой красоты.
– А чё это вы тут распоряжаетесь, а? Мой газон, между прочим. Хочу – вытаптываю. Хочу – заасфальтирую. Ишь, приехал он тут. Ёлку припёр и думает, что всё можно.
– Ну зачем же кричать, милая графиня? Я со всей душой, с серьёзными намерениями. А ты орать.
– Мой замок! Хочу ору, хочу выгоню. С намерениями он. А меня спросил? Я, может, в монастырь собралась, некогда мне. Тоже мне, красавец выискался.
– Да вот, выискался, – барон топнул ногой. – Замуж пойдешь?
– Вот прям щаз! Разбежалась. И без тебя женихов хватает.
Нордмульский с укоризной посмотрел на графиню. Вся округа знала, как последнего рискнувшего посвататься Зюйдмарская в дурном расположении духа выкинула в крепостной ров.
– А я особенный.
– Да уж прям.
– Да уж вот, – передразнил барон графиню, – сил нет смотреть, как ты тут страдаешь. Тридцать котов завела. Замок запустила. Газон опять же…
– Хамло! Да знаешь, где я вас, мужиков, видала? К газону он моему прикопался. Пошел вон!
– Ах так?
Барон стукнул по столу рукой. Бокалы жалобно звякнули.
– Да, вот так!
Графиня показала ему язык.
– Всё, с меня хватит.
Нордмульский подскочил к Зюйдмарской, схватил её и закинул на плечо.
– Что ты себе позволяешь? Поставь меня немедленно!
– Тихо! – барон легонько шлёпнул её чуть пониже спины, – спальня где?
– По коридору, третья дверь налево, – еле слышно ответила графиня.
Барон не спеша двинулся в указанном направлении, стараясь не растрясти ношу. Графиня не могла придумать, что ей делать в этом глупом положении, а дворецкий спрятался за портьерой и молился святому Женуарию, покровителю брака и деторождения.
На следующее утро графиня вышла в зал и встала у окна, разглядывая двор замка.
– Сделай-ка мне чаю. И булочку, маленькую, – махнула она рукой дворецкому, на секунду задумалась и добавила: – Скажи стражникам, пусть споют чего-нибудь. Весёленького.