Книга радужников
Шрифт:
Рыбак показал прямоугольный деревянный пенал и открыл его - внутри лежали очиненные перья, пара-тройка сложенных листов белой бумаги, а сверху - большой блестящий зеленоватый камень. Некоторые из стоявших рядом даже присвистнули:
– Вот это да! По всему видать - изумруд, да еще какой крупный!
– Постойте-ка, я узнаю эту коробку!
– воскликнул Маргас Плешивый, корабельный плотник.
– Я видал её у того моряка, что сидел за столом в портовой харчевне, в Кхаде. Синий камзол на нем был говорите? Так оно и есть, его-то я и видел! Насколько помню, он людей вербовал для экипажа какому-то там капитану - я видел на улице, на тумбе, листок с объявлением! Потом, помню, он с кем-то разговаривал и вроде даже
– Да, а тебе это не привиделось? Мы в Кхад последний раз заходили три с половиной месяца тому назад. Ты тогда пришел на борт "изрядно трезвым"! Помнишь, как тебя в ведро с забортной водой головой окунали?!
– сказал Бурдж язвительно.
– Да, я там выпил, а что?! Но ведь не столько же, чтоб с копыт долой и никого не помнить! А потом - того, в камзоле, я еще на ясную голову увидел и запомнил!
– попытался оправдаться плотник.
– В любом случае придется навести справки и узнать всё, что возможно, об этом вербовщике, его капитане, а главное - о корабле!
– задумчиво проговорил капитан Бурдж.
– Нынче же нужно ждать, во-первых, пока не наполняться ловушки, во-вторых, пока принесут плоды усилия нашего лекаря. Да, тёмное это дело!
Прошло два дня, прежде чем Эвнан сообщил капитану, что пострадавшая придет в себя не ранее чем дня через четыре.
– Что ж, подождем, пока эта дама сможет хоть что-то прояснить! Как Вы её находите? Мне-то казалось, что она родом из какого-нибудь южного племени или из народа анугов, однако, если присмотреться к её украшениям… Такие морские раковины я точно никогда не видел, хотя успел побывать в доброй сотне мест на Юге, Востоке и Севере.
– Если Вы о медицинской стороне - она истощена и, судя по найденным пустым сосудам из неизвестных плодов, она давно не пила чистой воды, а в силу всего этого сильно ослаблена! Впрочем, никаких инфекций у нее нет! Я, конечно, клялся хранить тайны, поведанные мне больными или их ближайшими родственниками, но очевидное всё равно проявиться - рано или поздно! Так вот, в результате осмотра я обнаружил на её теле татуировки. Эти рисунки подтверждают Ваше предположение - я, как Вы знаете, много практиковал в портовых городах - в своё время, так вот, такие изображения или подобные мне никогда не попадались!
– Что, как образованный человек, Вы предлагаете сделать?!
– Полагаю, капитан, что нам следовало бы отбыть как можно скорее в город, с которым у нас промысловый договор, а там уже поступать по обстоятельствам - либо обратиться к властям, либо попытаться что-либо узнать непосредственно в порту, в той же харчевне, например!
– Мда, в Кхад возвращаться придется в любом случае! И вот еще ведь загадка - я видел флаги и штандарты капитанов разных государств и капитанов Севера, но изображения, как на кормах шлюпок, что-то не припомню! Может, погибшее судно воевало с Альянсом, а может и нет - пока это не известно!
– -
Утренний свет проникал в комнату сквозь открытое окно и легкую занавесь. Ветер шевелил тонкую ткань. За окном слышались звуки городской жизни - крики уличных разносчиков, мелодии бродячих музыкантов и шарманок, воркование горлиц на крышах, отдаленный шум рынка, лошадиное ржание и стук подков о мостовую, скрипы колес телег и повозок, и прочий мелодичный и немелодичный шум, проносившийся над крышами.
Она открыла глаза, а затем повела головой влево и потом вправо - она лежала на кровати с белыми простынями и под мягким одеялом. Недалеко от окна, у стены, стояли в ряд несколько стульев, на одном из которых сидел человек в серой одежде монаха и держал в руках тонкую плоскую дощечку, к которой был прикреплен особыми иглами лист чистой бумаги. Продолговатая чернильница и металлический стакан с несколькими
– Доброе утро, дитя моё!
– прозвучал в комнате его мягкий голос.
– Доброе утро, брат Риван! Мне нужно рассказать Вам еще так много!
– Не волнуйтесь, дочь моя, брату Зигу сегодня будет меньше работы! Я пришел сказать, что когда Вы сможете ходить, Вам предстоит путь на север, в город, где находиться Верховный Трибунал Инрии. Там Вам надлежит предстать перед его судьями!
– Судьями? Но почему?!
– Не пугайтесь! Трибунал - это высший духовный орган всех инриотов! Он рассматривает лишь вопросы веры и истины, а обыденными делами занимается обычный, то есть королевский суд! Цель у судей простая - они решат, верить или нет тому, что Вы уже поведали и что еще расскажете потом! Без заключения Трибунала никто не получить доступа к тем сведениям, что мы от Вас получили! Но, повторяю, не нужно бояться - ведь истина освобождает нас ото лжи и она прекрасна, как всякое чистое творение!
– Хорошо, спасибо, что Вы меня предупредили, я буду внутренне готовиться к этому испытанию! А сейчас я хотела бы продолжить - сегодня я поведаю вам самую трудную для меня часть моей истории!
– Ваше лицо стало столь печально, что я не смею настаивать!
– Нет, нет! Я готова и могу рассказывать, пожалуйста!
– Хорошо, по Вашему желанию!
– и, повернувшись к человеку на стуле, монах сказал коротко: - Начинайте, брат Зиг!
После небольшой паузы лежащая на кровати женщина заговорила медленно, но спокойно и сосредоточенно:
– Я влюбилась, тогда, когда сама от себя меньше всего этого ждала! Это - как безумие, но… сладкое, как приятный сон! Я прекрасно понимала, что на родине у нас, увы, не будет будущего - мы не равны! Были… каким нелепым теперь кажется это слово! Ах, простите, я сейчас, эти слёзы сейчас исчезнут!
В этот момент в проёме двери показалась служанка с подносом в руках, на котором был стеклянный стакан с молоком. Она поставила стакан на маленький столик, находившийся у изголовья кровати, а потом подошла к человеку, которого называли братом Риваном, и шепнула ему что-то на ухо. Монах изменился в лице, резко встал и жестом прервал рассказ говорившей:
– Простите, дитя моё, неотложное дело, мда, срочное и весьма неотложное! Можете рассказывать всё брату Зигу!
Женщина кивнула в знак согласия, а писарь приготовился дальше наносить на лист бумаги строчки символов скорописи.
Риван спустился по лестнице в небольшое помещение на первом этаже здания, где его поджидал человек в широкополой шляпе, в высоких сапогах и одежде, немало испытавшей на себе все тяготы дальнего пути и быстрого передвижения. Странник протянул монаху конверт, и заговорил сдержанно, почти сухо, в чем слышалось утомление:
– Мне приказано передать Вам вот этот пакет! Там документы для Вашей… хм… гостьи! Это проездные документы! Устно велено сказать, чтобы вы как можно скорее отправились в Майнтхейм, Вы и она вместе с Вами, а так же не забудьте взять с собой все бумаги с её… хм… россказнями! И побыстрее - Верховный Судья и так слишком долго ждал! Он настаивает, чтобы заседание Трибунала открылось незамедлительно, так что понукает всеми и заставляет бегать, как ошпаренных!
– Да, я Вас прекрасно понимаю…э… офицер…э!