Книга Страшного суда
Шрифт:
— Относил футляры с колокольчиками в Реформистскую — мисс Тейлор просила. А там просто потоп.
У мистера Дануорти отлегло от сердца при упоминании о мисс Тейлор, и он только теперь осознал, что не спрашивал ни про кого из карантинных, боясь услышать страшное.
— Значит, с мисс Тейлор все в порядке?
Колин нажал кнопку, и куртка расстегнулась, окатив всю палату брызгами.
—Да. Они играют какой-то там свой концерт в Реформистской пятнадцатого.
Изогнувшись, он посмотрел, что именно читает Дануорти.
—А остальные звонари? Мисс Пьянтини.
— Ее еще не выписали, — кивнул Колин. — Так похудела, вы ее не узнаете. — Он открыл книгу. — Вы читали про чуму, да?
—Да. Мистеру Финчу удалось уберечься?
—Удалось. Он все это время заменяет мисс Пьянтини на теноре. Очень расстраивается. Туалетная бумага из Лондона не пришла, и он боится, что наши запасы почти на исходе. Поссорился из-за бумаги с миссис Гадостью. — Он уложил книгу обратно на кровать. — А что теперь будет с вашей Киврин?
— Не знаю, — ответил Дануорти.
— И никак нельзя ее вытащить?
— Нет.
— Чума — это жутко, — сказал Колин. — Столько народу умерло, что их даже не хоронили. Оставляли лежать на улицах штабелями.
—Я не могу к ней попасть, Колин. Привязка сорвалась, когда Гилкрист выключил сеть.
— Знаю, но неужели ничего нельзя сделать?
— Нет.
— Но...
— Я поставлю перед вашим врачом вопрос о сокращении числа посетителей, — сурово заявила сестра, выволакивая Колина за шиворот.
— Тогда сократите первым делом миссис Гаддсон, — попросил мистер Дануорти. — И передайте Мэри, что я хочу с ней увидеться.
Мэри не пришла, зато пришла Монтойя — судя по всему, прямо с раскопок, по колено в грязи. Даже ее кудрявые волосы поседели от глиняной пыли. С ней пробрался Колин, в основательно промокшей зеленой куртке.
— Нам пришлось проникать тайком, пока эта не видела, — пояснил мальчик.
Монтойя тоже сильно потеряла в весе. Электронные часы болтались на похудевшем запястье.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
—Лучше, — соврал Дануорти, глядя на ее руки. Под ногтями чернела каемка. — А вы?
—Лучше.
Наверное, прямо с больничной койки отправилась на раскопки искать диктофон. А теперь пришла сюда.
— Она умерла, да? — спросил Дануорти.
Пальцы Монтойи сжались на спинке кровати, потом разжались.
— Да.
Значит, Киврин все-таки перебросилась правильно. Пространственное расхождение не превысило нескольких километров — или даже метров, и она отыскала Оксфордско-Батскую дорогу. Отыскала Скендгейт. И там умерла от гриппа, подхваченного еще до отправки в прошлое. Или от голода после чумы. Или отчаяния. Ее нет в живых уже семь сотен лет.
— Вы его нашли, — констатировал Дануорти.
— Что нашли? — не понял Колин.
— Диктофон Киврин.
— Нет, — ответила Монтойя.
Легче не стало.
— Но найдете.
Ее руки на спинке кровати
— Она сама меня просила. В день переброски. Это она предложила сделать диктофон в форме костной шпоры, чтобы записи сохранились даже в самом крайнем случае. «Мистер Дануорти напрасно беспокоится, — сказала она, — но если что-то случится, я попытаюсь устроить, чтобы меня похоронили на погосте, и тогда вам... — голос Монтойи дрогнул, — не придется перекапывать пол-Англии».
Дануорти закрыл глаза.
— Но ведь вы не нашли диктофон, откуда же вы знаете, что она умерла? — возмутился Колин. — Вы говорите, что даже точное местоположение ее неизвестно. Почему вы так уверены, что она умерла?
— Мы проводили эксперименты с лабораторными крысами на раскопе. Для заражения достаточно проконтактировать с вирусом в течение пятнадцати минут. Киврин провела у саркофага около трех часов. Вероятность того, что она заразилась, — семьдесят пять процентов, а учитывая слабо развитую медицину XIV века, осложнений было не миновать.
Слабо развитая медицина. В этом веке людей лечили пиявками и толчеными рубинами, о стерилизации, бациллах и Т-лимфоцитах и знать не знали. Они шлепали бы на Киврин грязные компрессы, бормотали молитвы и вскрывали ей вены. «И врачи отворяли им кровь, — говорилось в книге Колина, — но многим не помогло и это».
— Без антибиотиков и Т-клеточного наращивания, — продолжала Монтойя, — смертность от этого вируса доходит до сорока девяти процентов. Вероятностные подсчеты...
— Вероятностные подсчеты... — с горечью подхватил Дануорти. — Это Гилкрист вычислил?
Монтойя оглянулась на Колина и сдвинула брови.
— Семьдесят пять процентов, что Киврин подхватила вирус, и шестьдесят восемь, что она попала на зачумленную территорию. Смертельность бубонной чумы — девяносто один процент, а уровень смертности...
—Чумой она не могла заразиться, — перебил Дануорти. — Ей сделали прививку. Разве доктор Аренс и Гилкрист не говорили?
Монтойя снова оглянулась на Колина.
— Мне не велели ему рассказывать, — воинственно заявил мальчик.
— О чем? Что, Гилкрист заболел? — Дануорти вспомнил, как повалился прямо Гилкристу в объятия. Неужели заразил его тогда?
— Мистер Гилкрист скончался от гриппа три дня назад, — сказала Монтойя.
Дануорти посмотрел на Колина.
— Чем еще тебе велели меня не волновать? Кто еще умер, пока я болел?
Монтойя сделала предостерегающий жест, но было уже поздно.
— Бабушка Мэри, — ответил Колин.
Мейзри сбежала. Мы с Рошем обыскали все и вся — вдруг она заползла в какой-нибудь угол и лежит там без чувств, но мажордом, оказывается, видел, копая могилу для Вальтефа, как она неслась в сторону леса. Верхом на пони Агнес.