Книга Сверхчеловека. Учебное пособие по техникам Вада Шлахтера
Шрифт:
А ведь есть те, кто умеет работать, кто умеет торговать, кто умеет воевать. Но их мало. Очень мало. В лучшем случае один на сотню. То есть, это скорее исключение, а не правило, потому что мужчин с рождения и до старости воспитывают женщины: мама, воспитательница детского сада, учительница, жена. А какого мужчину может воспитать женщина, готовая выйти замуж хоть за шимпанзе, лишь бы жить в тепле, иметь бытовые удобства и немного денег? Только раба. Исключения крайне редки. Но пока они есть, не все безнадежно.
Много ли русских женщин способны за любимого отца, мужа или сына обвязаться взрывчаткой и подорвать тех, кого
А много ли русских мужчин за унижения, обиды и боль любимой женщины способны вогнать нож в сердце обидчика, угнетателя или насильника? Дай бог, чтобы один на тысячу. Почему? А потому что воспитаны с детства женщинами. А какими женщинами? А вот такими. Сознающими свою ущербность и от этого нуждающимися в самооправдании.
Чтобы оправдать свою слабость, ничтожность, продажность, выдумывается миф о превосходстве инородцев перед мужчинами своего народа. Тем самым мужчины с детства также становятся ущербными.
Чувство собственной неполноценности — личной, расовой и иной — угнетает мужчин с каждым годом все сильнее, толкая их к алкоголю, наркотикам и безысходности. Заниженная самооценка ведет к снижению всех функций мужчины. И самооценку ему занижают все кому не лень. Особенно преуспели в этом русские женщины. И презирают они русских мужчин настолько, что даже детей от них иметь не хотят. Один ребенок — нечасто, два — уже редкость, три — феномен! Готовы рожать лишь инородцам. Тут и пять, и семь детей не редкость.
Складывается миф о превосходстве русских женщин над женщинами других народов. В чем же это превосходство проявляется? В более высоком темпераменте? Нет! В более высоких душевных качествах? Тоже нет! Пожалуй, только два параметра бесспорны: первое — хороший генотип. Но это не их заслуга, а предшествующих поколений. И второе достоинство — дешевизна, неприхотливость и доступность.
Вы что-нибудь слышали о педиках среди чеченцев? Нет? Я тоже не слышал. А почему? А потому что их нет. А русских педиков вы можете встретить везде: на улицах, в клубах, на экранах дебилоскопов. Обидно? До слез!
Если на Кавказе изнасилована чья-то дочь — это трагедия, драма для всей семьи. Отец и братья возьмут в руки оружие и не успокоятся, пока насильник жив и оскверняет собой землю. Наши же соотечественники с горя выпьют водки, покричат, помашут кулаками и в лучшем случае напишут заявление в милицию. А в худшем — махнут рукой (подумаешь!).
С детства русским мальчикам внушают необходимость чтить женщин. А за что чтить русских женщин? За продажность? За слабость? За озлобленность? За ущербность? Женщин, которых стоит чтить, в лучшем случае одна на тысячу. Да и то не почтение им нужно, а любовь, забота и внимание.
Я пишу эту статью, и сердце у меня сжимается от боли и обиды, и стучит в висках кровь. Потому что завидую я тем народам, у которых честь и моральный ущерб определяются душой, а не в суде. И плата за нее не определенная сумма в судебном постановлении, а жизнь или смерть. Есть те, кто думает так же, как я! Есть те, кто страдает за народ свой! Но мало нас. Очень мало. А еще меньше тех из нас, кто готов назвать вещи своими именами и искать выход из того гнусного лабиринта, в который нас всех завела
Делегировав женщине половину своих полномочий, стал мужчина в два раза слабее. Уравнявшись в правах с женщиной — мужчину в - себе похоронил. Говорят — «женщины и дети!» А почему? А потому что неразумны одинаково и в контроле постоянном нуждаются. Дайте детям свободу волеизъявления, и будут они лопать лишь мороженое и шоколад, пока не загубят желудок и печень! А женщины недалеко ушли от детей. Гуманизм и терпимость — признак слабости.
Что делать? Вот что сказал по этому поводу один мой знакомый. Он, конечно, экстремист, каких мало, но вот его рецепт.
1. Алкоголиков и наркоманов — под нож!
2. Торговцев наркотиками и алкоголем — под нож!
3. Все секс-меньшинства — под нож!
4. Правозащитников — под нож!
5. Узаконить кровную месть!
6. Лишить женщин избирательных прав и права свидетельства в суде.
7. Ввести новое право — Право Сильного!
Бесполезно выпрямлять согнутое поколение. Те, кто не согнулся, уже не согнутся никогда. Нас можно только убить. Те, кто согнут, уже не распрямятся. Бесполезно работать со взрослыми. Не спасти их уже. Не дать отравить детей. Вот что нужно. Оградить их от тлетворного влияния русских женщин. Воспитывать их мужчинами — работниками, купцами, воинами. Может быть, еще не поздно. А может быть, уже поздно.
О русском мужчине замолвите слово
Маленький мальчик спрашивает у мамы:
«Мама, а вот мне в книжке попалось: что такое минет?»
Мама говорит: «Это когда член берут в рот».
Папа кричит из соседней комнаты: «Дура! У нас сын! Не берут, а дают!»
Как развивается и растет русский мужчина? Или европейский мужчина, это одно и то же. Чем он отличается от понятия «мужчина» других культур и традиций?
Как только он родился, с первых же дней на него начинает орать мама. Продолжается это до тех пор, пока он чуть-чуть не подрастет. Когда он немножечко подрос, на него уже орет воспитательница в детском садике. Он еще чуть-чуть подрос, на него орет школьная учительница. Ему нужно во всем уступать девочкам. Более того, ему внушается, что девочке надо все уступать, но девочка никаких ущемлений в правах иметь не должна. Она имеет все то же самое, что и мальчик, только он еще должен ей почему-то все уступать. В результате создаются условия для формирования неполноценной личности. Когда это бедное существо вырастает, на него начинает вполне заслуженно орать его жена.
В результате такого воспитания возникают устойчивый стереотип подчинения женщине и реакция подчинения на окрик. Как у павловских обезьян на удар электротока.
Женским окриком русский или европейский мужчина управляется всю свою жизнь. Более того, он постоянно находится под определенным прессингом. Прессинг такого плана: ему постоянно приводятся в пример инородцы, и у него начинается развиваться определенный комплекс расовой и мужской неполноценности. В результате зашуганный, задавленный мужчина отказывается брать на себя какую-либо ответственность за семью, видя печальный опыт семей окружающих и собственной семьи, в которой он рос.