Книга таинств Деливеренс Дейн
Шрифт:
Деливеренс приложила ей палец к губам и покачала головой.
— Не надо. Ты должна идти. И завтра на западный холм не приходи.
Мерси упала в материнские объятия и тихо зарыдала. Так они сидели несколько часов. За это время в маленьком окошке небо сначала потускнело, потом стало темным и, наконец, окрасилось в серые тона.
Уже с рассветом на западном холме города Салема стали собираться люди. Одетые в темное жители прогуливались взад и вперед, пытаясь скрыть под маской серьезности переполняющее их волнение. Все говорили неестественно громко, голоса сливались в общий резкий пронзительный гул, полный
У подножия холма, где народу было поменьше, стояла высокая девочка в неумело подколотом, слишком большом по размеру чепце. Одной рукой она держала, под уздцы худую беспокойную лошаденку, навьюченную узлами. У ног девочки примостилась небольшая собака, по цвету похожая на облако пыли. Кто-то проходил мимо, в замешательстве не раз оглядывались — вдруг померещилась? Бледное, безучастное лицо девочки не выражало ни удовольствия, ни волнения, ни злорадства, оживлявших лица собравшейся публики.
Время приближалось к полудню, и нетерпение толпы стало почти осязаемым. Ожидание и ощущение угрозы переполняли всех и каждого. Такая атмосфера повисает в таверне прямо перед дракой — смешение страха и испуга, приправленного волнением. Гул нарастал, и когда кто-то разглядел вдалеке тюремную повозку, подпрыгивающую на кочках, толпа взорвалась криками и воплями, среди которых слышались обрывки молитв и призывов к покаянию.
Мерси, положив руку на спину лошади Бартлеттов, приподнялась на цыпочки. Телега, управляемая тюремщиком, приближалась. Шесть женщин разного возраста и роста стояли, вцепившись руками в ее края, чтобы не упасть, когда телега подскакивала и раскачивалась на неровностях дороги.
Когда телега поравнялась с толпой, из-за голов прямо в грудь Сусанне Мартин полетел кочан гнилой капусты. Раздался громкий шлепок, который услышала даже Мерси, стоявшая вдалеке. У женщины исказилось лицо, и она отвернулась. К ее и без того грязному платью прилипли тухлые листья. Ребекка Нерс с мудрыми и добрыми глазами — и это после стольких месяцев в тюрьме! — тощим пальцем сняла один лист с воротничка Сусанны, прошептав ей что-то на ухо. Кивнув, Сусанна все еще с перекошенным ртом закрыла глаза — казалось, ушла в себя — и даже не вздрогнула, когда в край телеги врезался еще один кочан.
Мерси видела, как приговоренные жмутся друг к другу. Сара Гуд пронзительно визжала, когда из беснующейся вокруг толпы тянулись руки, чтобы схватить женщин за подол. Гнилые овощи летели над головами публики, иногда задевая стоявших рядом за плечо. Сара Уайлдс закрылась руками, ее плечи тряслись, а Элизабет Хоу плюнула прямо в лицо какой-то не унимавшейся матроне. В центре повозки, выше всех на полголовы, стояла Деливеренс Дейн. Ее лицо было безмятежно, а глаза смотрели куда-то вдаль. Мерси прищурилась: мамины губы слегка шевелились, но непонятно, какую молитву или заклинание она читала. Мимо пролетел кукурузный початок, едва не задев ее по щеке, а Деливеренс даже не моргнула. Мерси выпрямилась, твердо решив
Въехав в бурлящую толпу, телега замедлила ход, но все равно приближалась к эшафоту на вершине холма. Крики переросли в ужасный, почти осязаемый рев. Мерси казалось, будто он реет в воздухе, исчерна-желтый, вырываясь из зияющих ртов и пылающих гневом глаз. Телега, покачнувшись, встала в нескольких футах от помоста, и пока женщин сводили вниз, до них пытались дотянуться озлобленные люди. Взявшись за руки и образовав кольцо вокруг приговоренных, их оттесняли и увещевали несколько священников из окрестных городов. Скованных одной цепью осужденных вели по ступенькам на деревянный помост. Мерси невольно сжала кожаную узду, и лошаденка, заржав, тряхнула головой.
Женщин подвели к веревочным петлям, которые, словно шесть толстых змей, свисали с балки. На помост поднялся судья и с важным видом, взявшись за края своей мантии, стал оглядывать бушующую толпу. Еще один гнилой овощ разлетелся на куски у его ног, и судья, сурово нахмурившись, хлопнул в ладоши, призывая к порядку. Волна тишины прокатилась по клокочущему людскому морю, оставив только легкое журчание.
— Сусанна Мартин, — начал судья зычным — для пущей солидности — голосом, — Сара Уайлдс, Ребекка Нерс, Сара Гуд, Элизабет Хоу и Деливеренс Дейн! Судивший вас Гласный Окончательный суд, созванный в городе Салеме, объявил вас виновными в гнусном, дьявольском преступлении, а именно ведьмовстве — богопротивном деянии, караемом смертной казнью. Покайтесь и назовите своего искусителя! Исполните свой долг перед общиной, изнемогающей в борьбе с грехом, избавьте ее от затаившейся внутри скверны!
Женщины стояли молча, одни с опущенной головой, другие с закрытыми глазами, у некоторых дергались щеки. Один священник — очень беспокойный человек, только что приехавший из Беверли-Фармс, — выскочил из-за спины судьи, сжимая в руках маленькую Библию. Мерси прищурила глаза и напрягла слух, чтобы расслышать, что он скажет.
Его голос не обладал особой силой, но было понятно, что он обращается к каждой женщине по очереди, призывая сознаться в колдовстве. Покаявшиеся и вверившие себя Господу, обещал он, будут помилованы, если назовут имена своих приспешников в дьявольских делах из числа горожан. Он добрался до Сары Гуд, чье безумие стало еще более явным от переполнявшей ее ярости.
— Я ведьма?! — завопила она, и толпа дружно ахнула. Бросив на Деливеренс злобный взгляд, Сара вскинула подбородок и воскликнула: — Я не больше ведьма, чем ты колдун, и если ты лишишь меня жизни, Бог заставит тебя пить собственную кровь!
Толпа взревела, и на помост полетели гнилые овощи вперемежку с проклятиями и ругательствами. Мерси сжала руки под подбородком, рот исказился гримасой, а глаза наполнились злыми слезами. Она сдерживалась, чтобы сохранить силы — ей предстояло исполнить задуманное. Она сосредоточила внимание на матери, которая все еще беззвучно шевелила губами, обводя взглядом стоявших рядом женщин.
— Прекрасно! — воскликнул судья. — Если вы не вверите себя Спасителю и не покаетесь в грехах перед Господом и собратьями, вы будете повешены. Хотите ли вы что-нибудь еще сказать в свою защиту?
Исхудавшая Ребекка Нерс выпрямилась, молитвенно сложив руки. Народ затих, ожидая, что скажет эта уважаемая всеми женщина перед лицом смерти.
— Да простит им милостивый всемогущий Господь, — сказала она тихо. Толпа безмолвствовала, и Мерси без труда расслышала каждое слово. — Ибо не ведают они, что творят.