Книга таинств Деливеренс Дейн

Хоу Кэтрин

— Уходи сейчас же! — сказал тот. — Иди, иди отсюда! Домой, слышишь?

Женщина неодобрительно зацокала языком.

— Что ты хочешь от новых людей? — сказала она мужчине, гладя его по рукаву. — Им же все равно.

— Ну должно же быть хоть какое-то уважение, — проворчал он, обнимая жену за талию.

— Должно быть, — согласилась она, пристраиваясь к нему поближе.

Оранжевые краски бухты стали гаснуть перед наступающей синевой, которая просачивалась из-под волн и разливалась по поверхности воды.

Собака между тем не спеша поднялась на лапы и лениво потянулась, зевая. Затем неторопливо пошла прочь с того камня, на котором

так уютно спала. Когда мужчина повернулся, чтобы еще раз ее отругать, она уже исчезла.

Утонувшее в сумерках покосившееся надгробие было надбито по краям, а выгравированная надпись стерлась от дождей и времени. Но внимательный человек разглядел бы первую букву имени — Д.

Послесловие

Настоящие ведьмы, настоящая жизнь

Салемские процессы над ведьмами 1692 года едва ли новая тема для историков и писателей. Однако и в литературе, и в истории их рассматривали под несколько иным углом.

Считалось, что процессы начались из-за социального соперничества города Салема и Данверса (ранее деревня Салем), или что они явились кульминацией напряжения по поводу меняющейся роли женщины в колониальной культуре, или что маленькие девочки поели заплесневелого хлеба, и у них начались галлюцинации. Обычно не принимается во внимание, что те, кто ощутил на себе салемскую панику, считали, что действительно судят ведьм. Все, кто участвовал в процессах — судьи, присяжные, священники, обвинители и обвиняемые, — жили в религиозном обществе, которое не подвергало сомнению существование ведьм и верило, что дьявол несет зло на землю через людей-посредников. Обдумывая сюжет «Книги таинств Деливеренс Дейн», я решила поймать жителей Салема на слове: что, если колдовство и вправду было?

В некоторой степени колдовство действительно имело место, но не в том виде, как мы его себе представляем сегодня. В средневековой Англии существовали так называемые знахари, или ведуны — мудрецы, которые оказывали оккультные услуги, начиная с простых гаданий и заканчивая поиском пропавшего имущества и исцелением некоторых болезней. В частности, знахарь специализировался на снятии чар: если вы заподозрили, что ведьма наложила на вас заклятие, знахарь — ваша единственная надежда. Это обычно хитрые, практичные люди с сомнительной репутацией. Впрочем, не стоит удивляться: тот, кто мог снять заклятие, вполне мог и заколдовать.

Большинство знахарей происходили из ремесленников, а не из рабочих, во-первых, потому, что ремесленники могли свободнее распоряжаться временем и принимать клиентов, а во-вторых, потому, что среди них чаще попадались владеющие грамотой. Заклинания брались из гримуаров, или колдовских книг, переведенных с латыни на английский, и дореформационных религиозных обрядов.

Считается, что традиция знахарства не попала в Новую Англию вместе с колонистами из-за исповедуемой ими строгой формы протестантизма, в которой даже Рождество — языческий праздник, и из-за новизны физического мира Нового Света. Существенные элементы магии, извлекаемые из особых предметов, особых молитв и особых мест, были неразрывно связаны с обжитым Старым Светом.

Что-то не верится. Когда началась салемская паника, деревенская жительница Мэри Сибли предложила выявить виновного с помощью ведьминого пирога — коржа, испеченного из ржаной муки и мочи страдающих девочек, который потом

скармливали собаке. Хотя эта героиня целиком плод моего воображения, ее действия отнюдь не выдуманы. Реальную Мэри Сибли высекли за использование дьявольских методов для выявления дьявольских же сил, но она, тем не менее, была уверена, что этот способ народной магии поможет справиться с салемской проблемой.

Упоминающийся в книге межевой столб тоже не выдумка. Аналогичный камень с надписями находится в Ньюбери, штат Массачусетс. Магия хоть и скрыто, но все еще пронизывала жизнь колонистов Новой Англии.

Я постаралась как можно точнее передать дух того времени, уделяя особое внимание мелким деталям обстановки и одежды. Кроме того, в повествовании присутствуют несколько реальных лиц, хотя спешу добавить, что многие факты их жизни приукрашены или изменены. У судьи и присяжных на слушании иска Деливеренс о клевете в 1683 году также имеются прототипы среди подлинных исторических персонажей, как, например, Роберт Хупер по прозвищу Король, богатый марблхедский купец. А внешность вице-губернатора Уильяма Стаутона, который председательствовал на салемском процессе, списана мной с дошедшего до наших дней портрета.

Исторически подлинны и доказательства вины подсудимых, включая так называемый ведьмин сосок для выкармливания демонов и духов. Это единственная материальная улика против обвиняемых, так как все остальные были «призрачными», когда свидетели утверждали, что видели, как призраки, или духи обвиняемых совершают то или иное злое деяние.

Историки расходятся во мнении насчет точного определения ведьминого соска, высказывая версии в пользу и аномального третьего соска, и бородавок, и родинок, и, как ни странно, клитора. Такое предположение не покажется невероятным, если учесть, что в эпоху отсутствия искусственного света, ручных зеркалец, отдельных спален и ванных комнат женщины могли быть отчуждены от своего собственного тела.

Самое важное то, что подлинны имена осужденных вместе с Деливеренс — Сара Уайлдс, Ребекка Нерс, Сусанна Мартин, Сара Гуд и Элизабет Хоу, а также даты их суда и казни. Эти персонажи хорошо известны, и я постаралась описать их правдиво, хотя и обошлась несколько вольно с Сарой Гуд. Остальные реально осужденные ведьмы появляются эпизодично: Уилмот Редд из Марблхеда, Сара Осборн, которая умерла в тюрьме, и низложенный священник Джордж Берроуз. Сара Гуд действительно прокричала с эшафота: «Я не больше ведьма, чем ты колдун, и если ты лишишь меня жизни, Бог заставит тебя пить собственную кровь!» Интересно, что Николас Нойес, к которому была обращена угроза, впоследствии умер от кровоизлияния, так что в каком-то смысле предсказание Сары сбылось.

Доркас, дочь Сары Гуд, дала мне возможность представить, каким образом отголоски процессов отозвались на семьях подсудимых. Реальная Доркас, четырех или пяти лет от роду, провела восемь месяцев в бостонской тюрьме, а ее мать повесили. В результате этих страданий малышка лишилась рассудка. В 1710 году ее отец, Уильям Гуд, подал иск городу, прося финансовой помощи в содержании дочери, поскольку «после перенесенных в тюрьме жестокостей Доркас ослабла духом и телом и едва может себя обеспечить». Последствия Салемских процессов испытали на себе даже потомки тех, кто был в конечном итоге оправдан. Им пришлось столкнуться с трудностями экономического и социального характера, о чем в книге свидетельствуют стесненные обстоятельства, в которых жили Мерси и Пруденс.