Книга тайн
Шрифт:
Екатерина.
Мая 16 числа 1775 г.
Из села Коломенского, в семи верстах от Москвы».
Здесь необходимо внести точность в даты.
Как мы сказали, эскадра Грейга прибыла в Кронштадт 22 мая; письмо же написано за неделю до этого. Никакой мистики в сем факте нет, и императрица подтверждает это своей фразой: «о чем я сего числа уведомилась». Да, пока эскадра огибала Европу, к Екатерине по суху был отправлен специальный гонец, который и доставил весть о захвате самозванки.
Получив рескрипт, Грейг тайно, ночью, переправил принцессу в Петропавловскую крепость, где и передал ее петербургскому генерал-губернатору Голицыну, точнее – его представителю, капитану гвардии Александру Толстому.
26 мая состоялся первый допрос самозванки. По указанию Екатерины, Голицын требовал от узницы ответить на два вопроса: кто она такая на самом деле и по чьему наущению назвалась дочерью императрицы Елизаветы? За первым допросом последовали другие, но, несмотря на все старания и угрозы, предпринятые Голицыным, самозванка так ни в чем и не призналась и никого не выдала. Она заявила, что сама никогда не называла себя дочерью императрицы Елизаветы, что так ее назвали другие, а она лишь пользовалась этим именем (Елизаветы), не видя в том ничего дурного.
Пришлось с этим согласиться и составить родословную самозванки и маршрут ее передвижений по миру, сообразуясь с теми показаниями, которых удалось от нее добиться. Картина вырисовывалась следующая. Ее зовут Елизаветой, ей двадцать три года, она не знает, где родилась и кто были ее родители. Выросла в городе Киле, а когда исполнилось девять лет, ее увезли через Россию в Персию. Оттуда она попала в Багдад, где жила в доме богатого человека по имени Гамет. В этом же доме познакомилась с князем Гали, обладателем несметных сокровищ (вариант: Гали – дядя самозванки).
Князь увёз ее в Исфаган и там объявил ей, что она – дочь императрицы Елизаветы. В Исфагане она прожила до 1768 г., а затем вместе с Гали отправилась в Европу. Туда они попали через Ригу и Кенигсберг. Потом она некоторое время жила Берлине, полгода в Лондоне, а затем, в 1772 г., переехала в Париж.
В правдивость этого рассказа многие историки не верят до сих пор; не верила ему и Екатерина II, писавшая 7 июня князю Голицыну:
«Передайте пленнице, что она может облегчить свою участь одною лишь безусловной откровенностью и также совершенным отказом от разыгрываемой ею доселе безумной комедии… Примите в отношении к ней надлежащие строгости, чтобы наконец ее образумить…»
Меры были приняты, и результатом их стало письмо самозванки к Екатерине II, в котором она просила аудиенции. Но вот беда: просительница подписала письмо именем Елизаветы, что привело Екатерину в ярость. Она отказала самозванке во всех ее просьбах, строгости по отношению к ней продолжались, и это дало самые печальные последствия – чахотка, коей страдала узница, в условиях крепости обострилась до предела, так что Голицын, опасаясь за ее здоровье, на свой страх и риск смягчил режим содержания. Положение осложнялось еще и тем, что самозванка оказалась беременной. Кто отец будущего ребёнка, о том догадывались все – Орлов. В конце ноября самозванка родила мальчика, который был тотчас у нее отобран.
Согласно одной версии, этот мальчик получил имя Александра и под фамилией Чесменский служил впоследствии в конной гвардии. Согласно другой – рождение у самозванки сына есть ни что иное, как очередная легенда.
Роды окончательно подорвали здоровье заключенной, и 4 декабря 1775 г. она скончалась и была погребена в стенах своей тюрьмы, то есть в Алексеевском равелине. Сохранились известия, что в 1826 г. декабристы, сидевшие в той же камере, где за полвека до них содержалась княжна Тараканова, нашли на стекле надпись, сделанную
Об императрице Елизавете
Личная жизнь двух российских императриц, Елизаветы и Екатерины II, окутана покрывалом всевозможных измышлений и слухов.
Известны их фавориты, но были ли замужем они – этот вопрос муссируется до сих пор. Хотя, казалось бы, есть неопровержимые свидетельства замужества как той, так и другой. Нас интересует Елизавета, и мы расскажем о том, какие версии на этот счет имеются в нынешнее время.
Первыми о замужестве Елизаветы заговорили иностранные писатели (Манштейн, де Кастера, Гельбиг); отечественным же пионером здесь был Бантыш-Каменский, который в своем «Словаре достопамятных людей русской земли» (1836) упомянул о браке императрицы Елизаветы с Алексеем Разумовским. Более подробно об этом поведал почти тридцать лет спустя граф С. С. Уваров, так что у исследователей имеется достаточно оснований для того, чтобы с большой долей вероятия утверждать: да, императрица Елизавета была замужем (пусть даже тайно) за Разумовским; да, у них были дети.
Алексей Григорьевич Разумовский (до женитьбы на Елизавете – Розум) происходил из простых казаков Черниговской губернии. В селе Лемеши, где он жил, Алексей пел в церковном хоре. Там его увидел чиновник императрицы Анны Ивановны, искавший в провинции певчих для придворной капеллы, и привёз юного казака в Москву. Парень был хоть куда – красавец, богатырского роста, поэтому немудрено, что как только его увидела цесаревна Елизавета, она воспылала к нему любовными чувствами и перевела певчего в свой штат. А когда стала императрицей, милости посыпались на Разумовского, как из рога изобилия. Он получил орден Андрея Первозванного, стал графом и, наконец, – генерал-фельдмаршалом, хотя за всю жизнь не участвовал ни в одном сражении.
Брак его с Елизаветой, как полагают, относится к июню 1744 г. Некоторые исследователи указывают даже точный день – 15 июня, когда Разумовский и Елизавета обвенчались в Москве, в церкви Воскресения, что в Барашах.
О том, сколько было детей у Елизаветы и Разумовского, мнения ученых расходятся. Некоторые считают, что трое, большинство же – что двое, сын и дочь. Само собой разумеется, что они, как потенциальные наследники престола, не могли оставаться в пространстве русской светской жизни, а потому были посвящены в духовные звания. Сын – в одном из монастырей Переславля-Залесского, дочь – в московском Ивановском монастыре, где и умерла в феврале 1810 г. в возрасте 64 лет. Таким образом, дочь Елизаветы (ее звали Августой, а в монашестве она приняла имя Досифеи), как полагает большинство исследователей, не была той женщиной, что содержалась и умерла в Алексеевском равелине.
Казалось бы, все просто и понятно, но это лишь на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении вопроса выясняется столько необъяснимых деталей, что общепринятые версии начинают серьезно колебаться. И когда читаешь материалы, посвященные княжне Таракановой, невольно начинаешь спрашивать себя: если узницу Алексеевского равелина считали самозванкой, то почему Екатерина II во все время расследования этого дела так тревожилась и переживала, будто со дня на день ждала каких-то чрезвычайных событий? И почему российские императоры, начиная с Павла I и кончая Александром II, проявляли самое пристальное внимание к делу самозванки и даже пытались фальсифицировать его? (Во всяком случае, как показали позднейшие розыски, из дела бесследно исчезли многие важные документы, и оно оказалось, таким образом, сильно подчищено.) Не потому ли, в конце концов, и возник сакраментальный вопрос: