Книга третья. Усердная жадность
Шрифт:
— Оп-пять! — удовлетворённо сказала Самара Такаули, поджидавшая нас внизу. Места на площадке было много, хоть целый табун размещай, поэтому мне в душу закрались смутные сомнения и тревога. Правда, они слегка утихли, когда пришлось ловить гному и ведьму — в отличие от задумчивого меня, легкие девочки не тормозили вообще, поэтому, набрав с радостным визгом вполне приличную скорость, намеревались стереть свои задницы по самые брови, выехав с пандуса на каменный пол. Тоже мне, кошки на наждачке…
— Где мы, Самара? — поинтересовался я, поймав девчонок.
Заплетающаяся всем чем можно кентаврица, получившая
Ну, сам дом по совместительству являлся чем-то средним между веселым кварталом и чёрным рынком, располагаясь в естественных пещерах на сотню метров глубже Аустоламба. Выйдя из небольшой будочки, я увидел кусок самого настоящего города, да еще и расцвеченного буквально морем разноцветных огней и лампочек. Сфоткав такое великолепие, я мстительно отправил получившееся изображение Кинтаро, а сам разочарованно подумал, что вся вот эта прелесть с лампочками, домиками, шатрами, парками и даже здоровенным озером, красиво флюоресцирующим голубым цветом, мне куда меньше заходит, чем верхний город, где бибикают машины и делают фастфуд на углах. Тут, конечно, хорошо и загадочно, вон как охают девчонки под довольное патриотичное хрюканье куноичи, но наверху-то цивилизация! А выпить и разврат мы носим с собой!
Официальных властей тут не было, зато было много неофициальных. Попадающиеся нам навстречу вооруженные ребята оказались очень полезными — они тепло здоровались с Самарой, махали ей руками, кричали имя и добрые пожелания. Такое внимание, пусть даже местами и привычное, всё-таки пробило алкогольный делирий юной кентаврицы, от чего она, изыскав скрытые резервы (а возможно даже прокачав чакры. В очередной раз.), собралась, вполне себе деловито цокая впереди нашей процессии. Мне стало слегка обидно, что я не догадался снять видео о том, как она «кралась» по Аустоламбу, но гнусное хихиканье Саяки, плюс происходящее на экране её магикона, тут же эту обиду развеяли. Мы стали гнусно хихикать вместе.
— К-кредо Нижнего города: «Не доставляй мне п-проблем!» — тем временем просвещала нас копытная дева, — Пока… ик! Вы платите… денюшки… платите… не шу-шумите, не дерё-тесь, не… ну… это…
— Мы платим денюшки, — горячо закивала Саяка, — Мы хорошие!
А затем она спёрла цветок, выглядывающий из-за соседнего забора, с удовольствием его занюхав. Самара не заметила.
Довольно быстро мы перешли в жилую часть этой здоровенной благоустроенной пещеры, эдакий городок с совершенно бессмысленными и беспощадными острыми крышами пагод в азиатском стиле, что я бы посчитал надругательством над здравым смыслом, не выгляди это так красиво. Тут уже не было слышно пьяных песен и не шатались до зубов вооруженные разумные, только тихие улочки между вполне просторными домами, да развешанные над ними бумажные фонари, каждый из которых давал немного света, что компенсировалось количеством.
— Тааак, Самара, а где…, - я хотел ловко обойти неудобный вопрос, какого шиша нас завели в жилой сектор, где нет никаких отелей или чего-то подобного, но банально не успел. Кентаврица, изящно крутнувшись на месте,
Затем, она развернулась к нам, сматывая с лица маску. Под тёмной матерчатой тканью оказалась совершенно девчоночья, большеглазая и курносая физиономия, с карими глазками в кучу. Очень симпатичная. Широко улыбнувшись ртом, Самара звонко прогорланила на всю округу:
— Папа! Мама! Я дома!
А затем, посмотрев на нас с той же изумительно-пьяной лыбой, она громким шёпотом добавила угрожающее:
— Щас я вас познакомлю!
Пресвятые тараканы!
Глава 17
— Всё, что ты сделал с моей дочерью — я сделаю с тобой!
— Ой, ну давай! — я издевательски похлопал ладонью по повернутому к собеседнику заду, — Шлепни меня пару раз! А потом вылечи! А затем подними мне двадцать уровней! Че рот раскрыл? Не мужик, что ли? Мужик сказал — мужик сделал!
Здоровенный пузатый кентавр в домашнем кимоно схватился за сердце, закатывая глаза и хрипя:
— Я думал… что ты её напоил…
— Дорогой! — изящная и очень красивая кентаврица раза в два меньше тщетно штурмующей лестницу Самары, кинулась к мужу.
— Я слишком слаб! — прорыдал батяня куноичи, сидя на полу, — Иначе бы я его убил, дорогая! Клянусь!
— Был бы ты женского пола, я б тебя сам убил, — пробурчал я, а затем, видя обращенные на меня шокированные взгляды, нервно добавил, — Ну не люблю я женщин-бухгалтеров!
В конечном итоге все подуспокоились, включая на лестнице юную пьяницу. Успокоение велось с помощью вина под скаредное ворчание девчонок, но деваться было некуда — наша проводница, с трудом, после пары первых стаканов, затащенная совместными усилиями в свою комнату, была вне зоны доступа сети, а мы находились в жилом квартале, где патрули к посторонним имели множество обоснованных претензий. Всё-таки, несмотря на вопиющую нелегальность этой зоны, любое развитое поселение нуждается в структуре. Нас оставили ночевать.
Нервный батя нашей стесняшки-молчуньи оказался очень важным и обеспеченным разумным, занимающим жизненно-важный пост в Нижнем городе. Он был главным счетоводом, что в конечном итоге, и позволило мужику отдать ну очень круглую сумму за свиток определения талантов его ненаглядной дочуры, что той и позволило в итоге реализовать свой потенциал в виде куноичи. Когда до сознания озабоченных родителей дошло, что мы люди мирные, опошлявшие их дочь только косвенно и по мере необходимости, то они немного расслабились. Ну, пока не узнали, сколько эссенций тараканов их доченька передала в пользу императорской казны.
На этом моменте, я понял, что они не просто кентавры, а слегка иудейской национальности. А может быть, судя по слезоразливу, и не слегка.
— А мы-таки можем договориться…, - вкрадчиво сказал я родителям, горячо обсуждающим свою дочку. Мамаша, ну очень приятное и изящное существо, настаивала на том, что за пьянку доченьку нужно немного покарахтунг, ибо так в её возрасте нельзя, а папаня изо всех сил защищал свою ненаглядную кровиночку. Однако, зов злата в моем голосе не мог не заставить его отвлечься.