Книга убийств
Шрифт:
— О да, вот так, милая… дорогая моя. О да, ты… настоящий мастер. Ты… профессор, да, да.
ГЛАВА 7
Швинн велел Майло высадить Тоню на Восьмой улице неподалеку от Уитмер, в квартале от ресторана, где подавали мясные блюда.
— Купи себе большой бифштекс, милая. — Он протянул ей несколько купюр. — Закажи роскошный кусок мяса на косточке, которое подают с жареным картофелем.
— Мистер Ш., — запротестовала Тоня, — я не могу пойти туда в таком виде, меня не обслужат.
— С
— Ты уверен?
— Конечно.
Задняя дверца открылась, и Тоня выбралась наружу. В машине пахло сексом, но, когда дверь открылась, внутрь проник холодный, пропитанный горечью бензина воздух улицы.
— Спасибо, мистер Ш.
Она протянула руку, и Швинн пожал ее.
— И еще, милая, ты ничего не слышала о кровавых насильниках, действующих в районе Темпл-Бодри?
— Насколько кровавых?
— Веревки, нож, ожоги от сигарет.
— О! — пробормотала шлюха, и Майло услышал боль в ее голосе. — Нет, мистер Ш. Там много чего случается, но про такое я не слышала.
Они поцеловались, скромно, в щечку, и каблучки Тони зацокали в сторону ресторана, а Швинн вернулся на переднее сиденье.
— Теперь в участок, приятель.
Довольный собой, он закрыл глаза. На улице Олив сказал:
— Очень умненькая негритянка, приятель. Получи она возможности свободной белой женщины, многого добилась бы в жизни. Что же такое происходит?
— Ты о чем?
— О том, как мы обращаемся с черными. Тебе это кажется разумным?
— Нет, — ответил Майло и подумал: «Что имеет в виду этот сумасшедший?»
А потом: «Почему Швинн не предложил мне воспользоваться услугами шлюхи?»
Потому что Швинна и Тоню связывают особые отношения? Или он знает!
— Дело в том, — продолжал Швинн, — что, когда речь заходит о черных, ум в расчет не берется.
Майло высадил Швинна на парковке Центрального участка, посмотрел, как он садится в свой «форд-фэрлейн» и едет в Сайми-Вэлли к жене, которая любит читать книги.
Наконец он остался один.
Впервые с того самого момента, как их вызвали на Бодри, Майло смог перевести дух.
Он вошел в участок, поднялся по лестнице и поспешно направился к старому металлическому столу, который поставили для него в самом углу комнаты, где сидели детективы отдела убийств. Следующие три часа Майло потратил на безрезультатные переговоры с бюро по розыску пропавших людей всех участков города, затем расширил зону поисков и позвонил в несколько подразделений муниципальной полиции и полицейские участки соседних городков.
В каждом участке имелась своя система сбора и хранения информации, разумеется, они не были связаны между собой, и каждую папку приходилось открывать вручную. Помогать ему не рвались, и даже когда Майло подчеркивал, что им необходимо найти преступника, что убийство совершено с особой жестокостью, толку было немного. Наконец на другом конце провода среди проклятий прозвучало нечто вразумительное: вероятность того, что новость просочится в газеты. Полиция боялась,
Ну и что теперь делать? Взять трубку и поднять на ноги родителей, которые и без того волнуются?
Извините, миссис Джонс, ваша дочь Эми так и не объявилась? У нас она по-прежнему значится среди пропавших, и мы хотим знать, не ее ли изуродованный труп сейчас лежит в морге.
Майло решил, что разумнее всего сначала позвонить, а потом встретиться и поговорить с родственниками. Завтра, в нормальное время. Если, конечно, у Швинна не появилось каких-нибудь других идей. И повода поучить его жизни.
Майло переписал все, что ему удалось обнаружить, в отчет, заполнил необходимые бланки, перерисовал положение тела девушки и суммировал свои звонки в бюро розыска. Затем подошел к шкафу, где хранились папки с делами, открыл верхний ящик и вытащил несколько голубых папок, сваленных там в кучу. Их использовали по несколько раз. Когда дело закрывали, бумаги вынимали, скрепляли, убирали в картонные скоросшиватели и отправляли в Паркеровский центр, в отдел улик.
Голубая папка с потрепанными краями и коричневым пятном на обложке, по форме отдаленно напоминавшим увядшую розу — следы завтрака какого-то детектива, — явно видала лучшие времена. Майло приклеил на обложку наклейку.
Ничего не написал. Писать было нечего.
А потом сидел и думал о зверски убитой девушке и о том, как ее зовут. И не мог заставить себя написать: «Джейн Доу» [5] .
Он решил, что завтра первым делом проверит те семь девушек, вдруг ему повезет, и он узнает имя жертвы.
И тогда на новой «Книге убийств» появится заголовок.
Всю ночь Майло снились кошмары, и в 6.45 он уже сидел за своим рабочим столом. Больше в комнате никого не было, и его это вполне устраивало. Он даже с удовольствием включил кофеварку.
[5]
Джейн Доу — условное наименование лица женского пола, чье имя неизвестно или по тем или иным причинам не оглашается.
В 7.20 Майло начал обзванивать семьи девушек из своего списка. Первой в нем значилась Сара Джейн Козлетт, белая, восемнадцать лет, пять футов шесть дюймов, 121 фунт , в последний раз видели в Голливуде, когда она покупала, гамбургер в кафе на углу Голливуд и Селма.
Три звонка.
— Миссис Козлетт? Доброе утро, надеюсь, я не слишком рано…
К 9 утра он закончил. Три из семи девушек вернулись домой, две другие вовсе не пропадали, просто являлись участницами драмы под названием развод и сбежали к тому из родителей, который не получил права опеки. В конце концов у Майло осталось две пары обеспокоенных родителей: мистер и миссис Эстес в Map-Виста и мистер и миссис Джейкобс в Мид-Сити. Они ужасно волновались, но Майло не стал говорить им ничего определенного, лишь приготовился к личной беседе.