Книга Урантии
Шрифт:
Когда шестнадцатилетним юношей Иоанн прочитал об Илии, пророк горы Кармил произвел на него столь сильное впечатление, что он решил перенять у него стиль одежды. Впредь Иоанн всегда носил власяницу и подпоясывался кожаным поясом. К шестнадцати годам он почти завершил свое физическое развитие, а его рост превышал шесть футов. Со своими ниспадающими волосами и причудливой манерой одеваться он действительно был самобытным юношей. И его родители ожидали великих свершений от своего единственного сына — заветного дитя и пожизненного назорея.
2. СМЕРТЬ ЗАХАРИИ
Захария умер после продолжавшейся несколько месяцев болезни, в июле 12 года н. э., вскоре после того как Иоанну исполнилось восемнадцать лет. Это событие привело Иоанна в сильное смятение, ибо обет назорея запрещал прикасаться к покойнику даже в своей собственной семье.
В сентябре этого года Елисавета и Иоанн совершили поездку в Назарет, чтобы навестить Марию и Иисуса. Иоанн почти уже решил приступить к делу своей жизни, однако не только слова Иисуса, но и его пример убедили его вернуться домой, чтобы заботиться о матери и дожидаться, когда «пробьет час для дела Отца». Иоанн, получивший большое удовольствие от этой поездки, распрощался с Иисусом и Марией. В следующий раз он встретился с Иисусом только при его крещении в Иордане.
Иоанн и Елисавета вернулись домой и начали составлять планы на будущее. Поскольку Иоанн отказался от пособия для священнослужителей, которое причиталось ему из средств храма, к концу второго года, фактически потеряв свой дом, они решили отправиться на юг вместе с отарой овец. Поэтому летом того года, когда Иоанну было двадцать лет, они переехали в Хеврон. В так называемой «пустыне Иудейской» Иоанн пас своих овец у ручья, питавшего более крупный водный поток, который впадал в Мертвое Море у Ен-Геди. Местная колония объединяла не только назореев пожизненного и временного посвящения, но и многих других пастухов-аскетов, собиравшихся в этих местах со своими отарами и общавшихся с назорейским братством. Они кормились разведением овец и подарками богатых евреев.
Со временем Иоанн стал реже возвращаться в Хеврон и всё чаще посещал Ен-Геди. Он настолько отличался от большинства назореев, что ему было трудно по-настоящему сдружиться с членами братства. Однако он очень полюбил Абнера — признанного вождя и главу колонии в Ен-Геди.
3. ЖИЗНЬ ПАСТУХА
В долине, через которую протекал небольшой ручей, Иоанн построил не менее дюжины каменных укрытий и ночных загонов, устроенных из наваленных друг на друга камней, в которых он мог стеречь и охранять свои отары овец и коз. Жизнь пастуха оставляла Иоанну много свободного времени для размышлений. Он подолгу разговаривал с Ездой — осиротевшим мальчиком из Беф-цура, которого он в некотором роде усыновил и который присматривал за отарами, когда Иоанн отправлялся в Хеврон, чтобы навестить мать и продать овец, или посещал Ен-Геди для участия в субботних богослужениях. Иоанн и мальчик жили очень простой жизнью, питаясь бараниной, козьим молоком, диким медом и местными съедобными акридами. Этот обычный рацион дополняли продукты, которые время от времени доставлялись из Хеврона и Ен-Геди.
Елисавета держала Иоанна в курсе дел в Палестине и в мире, и в нем всё больше крепло убеждение в быстром приближении конца старого мира, а также в том, что ему предстояло стать глашатаем приближения новой эры — «царства небесного». Этот суровый пастух был особенно неравнодушен к писаниям пророка Даниила. Сотни раз перечитывал он описание возвышенного видения Даниила, которое, как говорил ему Захария, отражало историю великих царств мира — Вавилона, Персии, Греции и вплоть до Рима. Иоанн видел, что языковое и расовое многообразие Рима уже никогда не позволит ему превратиться в действительно прочную и нерушимую империю. Он полагал, что Рим уже разделился на Сирию, Египет, Палестину и другие провинции; он читал далее, что «в правление этих царей Бог небесный установит царство, которое никогда не будет разрушено. Царство это не будет передано другому народу, но сокрушит все эти царства и приведет их к концу, а само будет стоять вечно». «И дана ему была власть и слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили ему. Владычество его вечно, оно не прейдет, и царство его будет нерушимым». «Царство же и власть и величие царственное по всей поднебесной дано будет народу святых Всевышнего, чье царство вечно, и все властители будут служить и повиноваться ему».
Иоанну так и не удалось в полной мере справиться с путаницей, вызванной тем, что он узнал от своих родителей об Иисусе,
На основании всего того, что Иоанн слышал о порочности и нечестивости Рима, развратности и моральной опустошенности империи, того, что ему было известно о злодеяниях Ирода Антипы и правителей Иудеи, он склонялся к вере в скорый конец эпохи. Этому суровому и благородному дитя природы казалось, что эпоха человека уже близится к своему закату и наступает рассвет новой и божественной эпохи — царства небесного. В своей душе Иоанн всё больше ощущал себя последним из старых пророков и первым из новых. И он буквально дрожал от желания выйти и провозгласить всем людям: «Покайтесь! Оправдайтесь перед Богом! Готовьтесь к концу; будьте готовы к установлению нового и вечного мирового порядка — царства небесного».
4. СМЕРТЬ ЕЛИСАВЕТЫ
17 августа 22 года н. э., когда Иоанну было двадцать восемь лет, его мать скоропостижно скончалась. Друзья Елисаветы, зная о назорейских запретах на прикосновение к покойнику даже в своей собственной семье, сделали все приготовления к ее похоронам еще до того, как послали за Иоанном. Когда Иоанн получил известие о смерти матери, он распорядился, чтобы Езда перегнал его отары в Ен-Геди, и отправился в Хеврон.
Вернувшись в Ен-Геди с похорон своей матери, он передал свои отары братству и на время уединился для поста и молитвы. Иоанн знал только старые методы приближения к божественности; он знал только то, что писали об этом такие личности, как Илия, Самуил и Даниил. Идеалом пророка был для него Илия. Илия был первым из учителей Израиля, которого стали считать пророком, и Иоанн искренне верил в то, что ему было суждено стать последним в этом долгом и прославленном ряду небесных посланников.
Иоанн жил в Ен-Геди в течение двух с половиной лет, и он убедил большую часть братства в том, что «приблизился конец эпохи», что «грядет царство небесное». Всё его раннее учение было основано на современном ему иудейском представлении о Мессии как обещанном освободителе еврейского народа от господства иноверных правителей.
В течение всего этого периода Иоанн проводил много времени за чтением священных книг, найденных им в обиталище назореев в Ен-Геди. Особенно сильное впечатление произвели на него Исайя и Малахия — на то время последние из пророков. Он читал и перечитывал пять заключительных глав из Исайи, и он верил этим пророчествам. После этого он читал у Малахии: «Вот, я пошлю вам Илию пророка до наступления великого и страшного дня Господня; и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы я не пришел и не поразил землю проклятием». Только это обещание Малахии о том, что Илия вернется, не давало Иоанну приступить к проповеди грядущего царства и призвать своих собратьев-евреев бежать от будущего гнева. Иоанн был готов возвещать приближение царства, однако в течение более чем двух лет его удерживало ожидание прихода Илии. Он знал, что не является Илией. Что имел в виду Малахия? Буквальным или образным было его пророчество? Как он мог узнать истину? Наконец, он решился поверить в то, что поскольку первого из пророков звали Илия, последний будет известен под тем же именем. Тем не менее, его не оставляли сомнения — сомнения достаточные для того, чтобы не позволить ему когда-либо называться Илией.
Именно под влиянием Илии Иоанн взял на вооружение его метод прямых и резких обличений грехов и пороков своих современников. Он пытался одеваться, как Илия, и он старался говорить, как Илия; по всем внешним признакам он напоминал древнего пророка. Он был таким же могучим и самобытным дитя природы, таким же бесстрашным и отважным проповедником праведности. Иоанн не был неграмотным — он хорошо знал священные книги евреев, однако он едва ли был культурным человеком. Он обладал ясным умом, был прекрасным оратором и пламенным обличителем. Он вряд ли являлся примером для своего времени, но он был его красноречивым упреком.