Книга утраченных имен
Шрифт:
Но больше всего Еву поразило то, каким живым выглядел этот город, пускай на площади и была всего небольшая горстка людей. В Париже после прихода немцев люди одевались в основном в серую и черную одежду и ходили с опущенными головами, будто пытались слиться с окружающими их домами. Все краски словно вылиняли; во многих местах цветы и деревья, которые прежде пышно разрастались и наполняли город жизнью, теперь засохли или вовсе исчезли.
А здесь ящики на окнах были полны перечной мяты, кервеля, розовой, сиреневой и белой герани; плющ весело взбирался вверх по стенам каменных зданий, и казалось, что он рос тут еще со времен Французской
– Что это за город? – шепотом спросила мамуся, обменявшись с Евой робкими улыбками впервые после ареста отца. Ева почувствовала, как у нее защипали глаза от слез радости. На несколько мгновений ей показалось, что все в их жизни еще может наладиться.
Она проглотила подступивший к горлу ком.
– Правда, здесь красиво?
– Похоже на деревню, в которой я выросла. – Мамуся, глубоко вздохнув, закрыла глаза. – Свежий деревенский воздух. Я уже почти забыла его.
Ева тоже вдохнула полной грудью – запахи примулы, жасмина и сосен не поддавались описанию словами. Когда она открыла глаза, мимо них прошла женщина, державшая за руки двух маленьких девочек, которые внимательно смотрели на Еву. Она тут же образумилась. Они уехали из Парижа, но опасность еще не миновала – они путешествовали по поддельным документам и должны были найти место, где можно остановиться, не вызвав при этом подозрений.
– Пойдем, – сказала она матери.
Сжав ручку чемодана, Ева пошла вперед, мамуся последовала за ней, они покидали площадь с таким видом, словно хорошо знали, куда им идти. На самом деле Ева никогда еще не чувствовала себя такой потерянной, однако она старалась держаться спокойно и осматривалась по сторонам только в поисках какой-нибудь гостиницы. В центре этого маленького городка наверняка можно было найти какое-нибудь жилье.
Но поиски не сразу принесли результаты – она четыре раза сворачивала за угол, прежде чем увидела вывеску, на которой было указано, где находится pension de famille [9] . Облегченно вздохнув, Ева ускорила шаг, мать последовала за ней.
9
Семейный пансион (фр.).
Они добрались до небольшого каменного здания в полутора кварталах от центральной площади. Его дверь оказалась закрытой и запертой на ключ, а занавески на окнах – задернутыми. Но Ева все равно постучала, потом, когда никто не открыл, постучала еще раз, настойчивее. Она принялась колотить в дверь и в третий раз, когда та распахнулась. На пороге появилась маленькая полная женщина с недовольным лицом в домашнем платье в горошек. Ее седые волосы были растрепаны и всклокочены, а щеки – круглые и красные, как помидоры.
– Ну? – спросила женщина вместо приветствия; ее глаза блестели, пока она смотрела то на Еву, то на мамусю. – И кто из вас поднял такой шум?
– М-м…
Лицо женщины немного смягчилось, но сдаваться она не собиралась.
– И вы думаете, что можете просто заявиться сюда и потребовать, чтобы вам дали комнату?
Ева посмотрела на вывеску пансиона, затем – снова на женщину.
– Но ведь это пансион, поэтому…
Женщина слегка скривила губы, и Ева не смогла понять, что та сделает в следующую минуту: засмеется или возмущенно заворчит.
– Но в такой час? Разве нормальные приходят так поздно? Уже скоро ночь!
– Мы только что приехали на автобусе после долгого путешествия.
– Путешествия? Откуда?
– Из Парижа.
Женщина прищурилась, затем скрестила руки на груди.
– И что у вас за дела в Ориньоне?
– Э-э… – Ева запнулась. Настойчивые расспросы сбили ее с толку. Она такого не ожидала.
– Мы работаем секретарями, а сюда приехали к моей сестре, она живет здесь неподалеку, – спокойно сказала стоявшая позади нее мамуся. – Но у нее трое детей, и квартира совсем маленькая, поэтому для нас не нашлось места. – Ева удивленно посмотрела на нее, пытаясь скрыть свое потрясение. Она сама требовала от матери, чтобы та запомнила все эти сведения, но была уверена, что мамуся даже не слушала ее. – Так что, если у вас нет свободной комнаты, мы обратимся куда-нибудь еще.
Женщина посмотрела на мамусю, и ее губы изогнулись в легкой улыбке, но взгляд по-прежнему был крайне недоверчивым.
– Вы говорите с акцентом, мадам. Вы не француженка?
Несколько секунд мать Евы молчала, а Ева молилась, чтобы та все правильно сказала. Если она ошибется, женщина может заявить на них властям, и тогда все будет кончено.
– Моя мать… – начала было она.
– Русская, – уверенно сказала ее мать, и Ева не смогла сдержать вздоха облечения. – Я уехала из России в 1917 году после революции и вышла замуж за француза. Моя дочь Ев… – она осеклась, а затем решительным тоном поправила себя: – Колетт родилась здесь, во Франции, через несколько лет после этого.
– Русская, – повторила женщина.
– Из белой эмиграции, – без запинки пояснила мамуся.
– Вы и ваша дочь Ев-Колетт. – Женщина усмехнулась, но в ее глазах больше не было злобы.
– Просто Колетт, – с волнением сказала Ева.
– Понятно, – отозвалась женщина. Она внимательно посмотрела на них, но даже не шелохнулась, а затем спросила по-русски: – Прекрасный вечер, не правда ли? – И мило улыбнулась мамусе.
Ева замерла. Женщина говорила по-русски? Поразительно!
Но мамуся и бровью не повела.
– Да, – уверенно ответила она.
Женщина прищурилась и снова спросила по-русски:
– Вы приехали сюда со своей дочерью?
Ева выдавила из себя вежливую улыбку и краем глаза посмотрела на мать.
– Да, – по-русски ответила мамуся, но уже менее уверенно.
– Хм, – протянула женщина и спросила по-русски: – Вы на самом деле не русская, не так ли? Вы – мошенница?
Вид у мамуси был совершенно потерянный.
– Да? – ответила она на свой страх и риск.
Ева задержала дыхание, когда женщина смерила мамусю долгим взглядом, а затем сказала по-французски: